Без него можно было спускаться и подниматься
по этим лесенкам до конца жизни.
В последний раз пересчитав ступени, он очутился в небольшой и
совершенно пустой камере со сводчатым потолком. Отсюда дверь налево вела в
его рабочие покои, дверь направо - в личные апартаменты, где он бывал
нечасто; вот и сейчас звездочет, почти не раздумывая, направился к левой
двери.
Обширный зал, где придворные маги из поколения в поколение занимались
волшбой, казался уютным и прекрасно оборудованным для колдовских занятий.
Обычно вид его согревал сердце Саракки, заставляя вспомнить о многих
славных именах, об ученых людях, от коих унаследовал он и эти шкафы,
полные свитков и книг, и тонкие инструменты, и удивительные редкости,
среди которых двухголовый петушок из Бар Калты занял уже достойное место.
Но сейчас маг не обратил внимания на свои сокровища; торопливым шагом он
проследовал в дальний конец покоя, где на просторном ложе под
закрепленными на стене светильниками распростерся нагой мужчина.
Варвар лежал на спине, уставившись в потолок, точно в той же позе, в
которой Саракка оставил его днем, когда уходил к дуону; глаза его были
широко раскрыты и мутны, как у снулой рыбы. Звездочет в который раз
подивился мощному телосложению этого человека, отметив про себя, что он
сравнительно молод; вероятно, они были ровесниками. Рядом на столе,
холодно мерцая в свете масляных ламп, лежали два меча - те самые, что
выпустили кровь из двенадцати колесничих Рантассы. Саракка разыскал их не
без труда, ибо от десятника они успели перекочевать к сотнику, и тот никак
не желал расставаться с чудесным оружием. Пришлось даже припугнуть его
гневом дуона! Саракке эти клинки были совершенно необходимы - он надеялся,
что их вид пробудит у невольника какие-то воспоминания. Но варвар, похоже,
и не взглянул на них, оставаясь весь вечер недвижимым, как огромная,
отлитая из бронзы статуя.
Вздохнув, молодой маг подвинул к ложу глубокое кресло, уселся и
устремил взгляд на каменное лицо северянина. Как пробудить его память? Кто
он? Откуда? Как его имя? С какой целью он пришел в Дамаст? И где был
раньше? По крайней мере, Саракка знал, как получить ответ хотя бы на часть
этих вопросов.
Снова вздохнув, он провел ладонью над глазами варвара, и тот покорно
опустил веки. Похоже, у него не осталось не только разума, но и воли,
подумал маг, сотворив два-три пасса. Больше не понадобилось: исполин уже
крепко спал, грудь его мерно вздымалась, могучие руки были бессильно
вытянуты вдоль тела.
Некоторое время Саракка глядел на него, потом, сунув руку за пазуху,
извлек два крошечных зеркальца - с одним из них он наведывался к
вендийской наложнице дуона. Эти серебристые кругляши позволяли не только
отличать правду от вымысла; у них имелись и другие замечательные свойства,
совершенно неоценимые, к примеру, для шпионского ведомства Тай Па. Оставив
одно из зеркал у трона своего владыки, молодой звездочет мог бы услышать и
увидеть в другом все, что происходит в тронном зале - правда, лишь с сотни
шагов. На большем расстоянии звуки становились неразборчивыми, картины
начинали стремительно мелькать, расплываясь в разноцветные клубы тумана, и
никакие заклятья не могли сделать их четкими.
Тем не менее, волшебные зеркала являлись великим сокровищем,
доставшемся Саракке от кого-то из его предшественников, и он использовал
их лишь в случае крайней необходимости - например, как с той вендийкой.
Сейчас он также намеревался пустить их в ход, собираясь подсмотреть сны
северного варвара; ведь если этот человек дремлет наяву, то, быть может,
живет во сне? Во всяком случае, такое не исключалось.
Положив одно маленькое зеркальце на лоб северянина, Саракка прижал
второе к виску, откинулся на спинку кресла, смежил веки и привычным
усилием вошел в транс. Довольно долгое время он не видел и не слышал
ничего; перед ним крутился серый туман, и разум мага тщетно погружался в
его мрачное и вязкое безмолвие, пытаясь уловить какие-либо звуки или
осмысленные формы. Он плыл в ледяной мгле, ощущая лишь безмерность
окружающего пространства, холодное дыхание пустоты, кружение и слабое
покачивание, словно под ним колыхалась зыбь странного белесовато-серого
океана; она казалась мертвой, как пепел отгоревшего костра. Потом он
услыхал звук, резкий и тихий, но отчетливо различимый; казалось, где-то
рвали прочное полотно - или клочья тумана со скрежетом расходились в
стороны, открывая взгляду некие смутные картины. Саракка, остановив свой
мысленный поиск в серой пустоте, присмотрелся.
Скалы... темные, мрачные, в окружении заваленных снегом корявых
сосен... Маленькая фигурка перепрыгивает с камня на камень, крадется по
лесу, прижимая к груди самострел - небольшой, подходящий для детских
рук... Бревенчатая хижина с дырой в крыше, над которой вздымаются клубы
черного дыма... Внутри - тепло; там пылает кузнечный горн, и огромный
человек в мехах стучит и стучит молотом по наковальне. Полоса стали
вытягивается под ударами, ее кончик становится острым, медленно остывает,
темнеет... Резкий пронзительный звук напильника; кузнец стачивает кромку,
и темная остроконечная полоса постепенно превращается в клинок...
Пламя в ночи, рев боевых рожков, толпы людей в косматых шкурах,
поднятые мечи, высокие каменные стены, башни, лестницы... Внезапно
мелькнуло странное слово - Венариум;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201