.. Уничтожить его!
Уничтожить пиктов, и заносчивых аквилонцев, и дикарей с севера,
поклонявшихся ледяным истуканам! Но - увы! - силы любого мага не
безграничны... Там, где речь идет о тысячах и тысячах, волшебство почти
бессильно; искусный чародей может справиться с десятком или с сотней
человек, но судьбы народов и племен в руках богов... Только они способны
повелевать мириадами, вкладывая в их души то, что угодно их воле.
Все так, подумал стигиец, подавив вздох разочарования. Все так; но
этот-то северный бродяга был в полной его власти! Тоже неплохая добыча, и
участь его послужит предостережением остальным!
Внезапно воины, валявшиеся у лестницы, вскочили, обнажив мечи;
ожившие мастафы вмиг бросились к пленнику, наполняя ночь грозным рычаньем.
- Не трогать! - выкрикнул Неджес, еще больше перегибаясь через
подоконник. - Не трогать! - повторил он, и псы остановились, а люди
подняли к нему головы. Их лица в неярком лунном свете казались
мертвенно-бледными и недоумевающими.
- Обыскать, разоружить и связать, - распорядился чародей. - На
рассвете отвезете его на Обглоданный остров. А днем пусть на всех базарах
объявят: вор, замысливший зло против первого советника милостивого шаха,
понес заслуженную кару!
Стигиец медленно отошел от окна; решение было принято, приговор
вынесен, и судьба этого человека Неджеса более не интересовала. Он вновь
устроился на ложе, потом вознес горячую молитву Сету, благодаря его за то,
что нападение, которого он так жаждал и страшился, в эту ночь не
свершилось. Схватка с истинным противником - с тем, кто упорно выслеживал
его - требовала всех сил и полной сосредоточенности; любая дополнительная
угроза, даже столь ничтожная, как этот северный бродяга, могла стоить
жизни.
Размеренно дыша, Неджес погружался в привычное состояние
полусна-полубодрствования, не обращая внимания на звуки тупых ударов,
доносившихся со двора; вероятно, стражи решили все-таки поучить пленника
уму-разуму. Пленника? - мелькнула у него мысль. А где же второй? Где эта
демоническая тварь, что помогала юнцу - или, быть может, властвовала над
его душой? Стигиец сосредоточился, но не мог ощутить ее присутствия ни в
доме, ни во дворе, ни в ближайших окрестностях.
"Проклятый недоумок, - подумал он. - Ладно, ты от меня не уйдешь! Не
скроешься! Еще несколько дней, и, если Багровый Плат солгал, я смогу
заняться тобой..."
Проверив паутину своих защитных заклятий, Неджес приготовился к
долгому ожиданию.

6. ОБГЛОДАННЫЙ ОСТРОВ
Конан, угрюмо уставившись вниз, сидел на невысокой скале. Он был
крепко избит, из прокушенной губы сочилась кровь, но синяки и ссадины не
слишком его волновали, как и тягучая боль в ребрах; поражение жгло
сильнее. Он потерял все: и свой меч, и мешок с золотом, и котомку с
припасами, и даже рваные сапоги - охранники почтенного Неджеса не
побрезговали даже этим! Однако киммериец не имел к ним претензий; хорошо
еще, что стражи развязали его, высадив на берег островка. И хорошо, что он
успел добраться до этой скалы и каким-то чудом залезть наверх!
У подножия утеса в молчаливом ожидании застыло с полсотни собак. Одни
мастафы, по большей части облезлые и старые, но достаточно сильные и
многочисленные, чтобы справиться с человеком, лишенным оружия. Обглоданный
остров оправдывал свое название; тут не росло ни дерева, ни травинки, и
раздобыть дубину сумел бы разве что волшебник. Песок, опаленная солнцем
земля, галька, камни, скалы... Больше - ничего! Когда Конан карабкался на
скалу, преследуемый по пятам собачьей сворой, он успел прихватить с собой
пару булыжников величиной с кулак; сейчас они были его единственным
оружием.
Киммериец злобно плюнул в оскаленную морду пса, пожиравшего его
голодным взглядом. Итак, он вновь попал на свалку, на одну из местных
помоек, куда свозили старых собак и убогих людей, предоставляя им сводить
счеты подальше от благополучного и богатого Шандарата. Тут, вероятно,
разыгрывались целые баталии - клык против камня, ногти против когтей, две
ноги против четырех. Но человеческие черепа и кости, усеивавшие песок,
доказывали, что эти сражения кончались одинаково: псы выживали, люди
гибли.
Подняв голову, Конан мрачным взглядом проводил большую лодку,
уходившую на запад. Гребцы мерно наваливались на весла, свежий ветерок
надувал косой парус, корма суденышка подпрыгивала на мелких волнах. Слугам
почтенного Неджеса предстояло как следует потрудиться; путь до берега был
неблизкий, и вряд ли они окажутся дома к ужину.
Конан встал, погрозил кулаком удалявшейся лодке и выругался.
Проклятый колдун! Поймал его, как младенца! Жуткое было ощущение - ни руки
не поднять, ни ногой шевельнуть... Зря он полез к нему в дом, польстился
на ларцы с самоцветами... Но кто ж знал! Кто знал! Конечно, этот рыжий
ублюдок Глах нарочно подставил его... наплел всяких басен, рассказал про
груды драгоценностей... может, их никогда и не было!
Он вытер подбородок, взглянул на ладонь - ее покрывала кровь. С
яростным криком Конан схватил камень, прицелился, швырнул, и стая собак
взвыла в ответ. Камень попал в здоровенного тощего пса; вскочив, тот
завертелся на месте, тряся перебитой лапой, и тут же на него бросились два
соседних мастафа, таких же огромных и облезлых. Затем остальные вмешались
в свалку, и некоторое время под скалой катался большой пестрый клубок, из
которого клочьями летела шерсть и доносилось утробное рычание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201