Рядом девушка била копьем, и с каждым ударом очередной монстр
с протяжным предсмертным воплем летел вниз. Вскоре они очистили стебли от
летающих тварей, перебив два или три десятка; но сотни серых чудищ
по-прежнему окружали шар. Казалось, их не страшила гибель; да и могла ли
она испугать отродий Нергала, повелителя смерти?
- Ну вот, - сказала Рина, откладывая дротик, - атака снизу... Теперь
они либо снова бросятся на нас, либо нападут сверху. А до земли еще
далеко.
- Далеко, - подтвердил Конан, всматриваясь в мерцавший под ногами
туман. Ему почудилось, что громыхание на дне пропасти стало сильней, но
кроме далекого и неясного гула ничто не говорило о том, что земля близка.
Они могли спускаться в эту бездну несколько дней, и за это время
чудовищные птицы обглодали бы их кости до зеркального блеска.
Киммериец перевел взгляд на белую стену, что медленно уходила вверх в
сотне локтей от шара. Она была все такой же гладкой, с округлыми выступами
и впадинами, и зацепиться там было абсолютно невозможно. Ему показалось,
что скала словно бы колеблется - неторопливо и почти незаметно, то
приближаясь к плывущему вниз цветку, то отдаляясь от него. Конан встряхнул
головой. Возможно ли это? Не чудится ли ему? Но ветерок, которым тянуло от
белой стены, бесспорно сделался сильнее...
Он хотел повернуться к Рине, поделиться с ней своим наблюдением, но
девушка вдруг вскрикнула и дернула его за рукав.
- Они атакуют! Сверху, Конан! Стреляй! Стреляй, во имя светлого
Митры!
Почти автоматически он вскинул арбалет, свистнула первая стрела, и ей
ответило басовитое жужжание боевого диска. Воздух снова наполнился плеском
крыл и предсмертными воплями падавших в бездну тварей; Конан стрелял,
пытаясь не подпускать их к верхней части шара. Но что он мог сделать?
Двенадцать стрел поразили двенадцать чудовищных ликов, но десятки других
тварей плотным облаком опускались на красный цветок, впивались зубами и
когтями в его плоть, терзали и рвали кожистую оболочку. Сфера дрогнула,
накренилась под тяжестью облепивших ее серых созданий и быстрее пошла
вниз.
- Все, - сказал Конан, - стрелы кончились. Да если б и остались,
теперь мне до этих тварей не добраться. Хотя... - Он принялся распутывать
веревку с железным крюком, которой были перевязаны мешки.
Рина, ухватившись за стебли, далеко высунулась наружу - видно, хотела
разглядеть, что творится на верхней части шара. Гарпии ее не атаковали;
похоже, они сообразили, что, разорвав оболочку, доберутся до своей добычи
без всяких потерь.
- Их там десятка два, - сказала Рина дрогнувшим голосом. - Я не
вижу... не разглядеть... но больше двух десятков на куполе не поместится.
Остальные кружат сверху, словно стая воронья над падалью... - Тут она
заметила в руках Конана веревку. - Что ты собираешься делать?
- Попробую зацепиться крюком о скалу. Подтянем к ней шар, и я
заберусь наверх... Что нам еще остается?
Он выждал момент, когда цветок поднесло ветром поближе к белой стене,
и метнул веревку. Крюк глухо лязгнул и скользнул вниз, не оставив ни
царапины на блестящей поверхности, и Конан выругался. Если перед ним и в
самом деле находилась грудь Первосотворенного, подпирающего верхний мир,
то плоть его была тверже камня! Выбрав веревку, киммериец метнул ее снова
- с прежним результатом. Над головой его шла лихорадочная возня, и
внезапно густая капля цветочного сока капнула на плечо Конана. Она была
алой, как человеческая кровь.
- Кажется, пришла пора прощаться, - вымолвил он, поворачиваясь к
Рине.
- Кажется... - Она вздохнула, потерла ладошками побледневшие щеки. -
А жаль! Мне так хотелось взглянуть на величайший из храмов Митры...
вымолить прощение для тебя... и еще... еще... - Голос ее стих, но губы
беззвучно шевелились. Глядя в ее ясные серые глаза, Конан разобрал лишь
одно слово - милый; он потянулся к девушке, чтобы обнять и успокоить ее.
Нет, не успокоить - Рина, Ученица, владеющая Силой, была спокойна перед
лицом смерти! Значит, ему оставалось лишь обнять и приласкать ее, сделать
то, что он давно хотел.
Конан протянул к девушке руки, но вдруг зрачки ее расширились - она
глядела на что-то за его спиной, полуоткрыв в удивлении рот. Киммериец еще
не успел обернуться, как твари, облепившие сверху цветок, загомонили,
завизжали и серой тучей ринулись в сторону. Огромная сфера дрогнула,
выпрямилась, и спуск вновь стал ровным и плавным.
- Ко-нан, смо-три... - медленно, по слогам произнесла Рина, не в
силах справиться с изумлением.
Он повернул голову. В белой сияющей стене разверзлась гигантская
пещера, и цветок с торжественной неторопливостью плыл прямо к ней.

26. ХРАМ
Рина, тихо вздыхая, лежала в его объятиях, закинув обнаженную руку
Конану на шею. Во сне туника девушки сбилась, открыв округлые колени и
бархатную поверхность бедра, но киммериец глядел на юную и чистую ее
прелесть без привычного вожделения. Теперь, спустя долгие дни, проведенные
вместе, она уже не казалась Конану недосягаемым существом,
неприкосновенной служительницей Митры, чьи тело и душа посвящены одной
лишь божественной цели. Чудесным образом она вдруг превратилась в женщину,
стала дорога ему, но то, что он чувствовал сейчас, нельзя было выразить
грубым и плотским словом. Вожделение? Нет... Любовь? Тоже вряд ли... Он
был слишком тверд, слишком силен и неукротим, чтобы любить женщину - ибо
любовь предполагала самопожертвование.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201