Вряд ли Митра приглядывает за каждым из своих слуг,
подумалось ему; на такое дело не хватит глаз даже у бога. Или же сам
Учитель играет роль представителя божества, неким таинственным образом
присматривая за своими питомцами, рассеянными по всем землям, странам и
городам? Тоже вряд ли... То, что не под силу богу, не сумеет совершить и
полубог.
- Вот моя плата, моя цена! - повысив голос, произнес Учитель, и Конан
очнулся. - Готов ли ты ее заплатить?
Киммериец подпер голову кулаком; усталость наваливалась на него,
пригибала вниз, застилала взор, тонким комариным писком звенела в ушах.
Дело сделано! Наставник напоил и накормил его, и, похоже, собирался взять
в ученики... Иначе зачем бы старец начал перечислять все эти условия и
запреты?
- Я должен сказать слова клятвы? - невнятно пробормотал Конан. -
Какие, отец мой?
- Ты хочешь стать моим учеником?
- Да.
- Этого достаточно, Секира.
Голова Конана уже лежала на столе, меж пустым кувшином и блюдом, на
котором громоздились огрызки плодов. Сон и усталость побеждали; теплая
истома разливалась по могучему телу варвара, затуманивая мысли. В
последнем усилии он прошептал:
- Секира? Почему - Секира?
И услышал в ответ:
- Таким будет теперь твое имя.

Когда новый ученик заснул, сломленный усталостью, старец долго глядел
на него, в задумчивости поглаживая бровь. Немигающие глаза наставника были
широко раскрыты, но сейчас они не походили ни на крохотные солнечные
диски, ни на золотистый ястребиный зрачок; потемнев, они превратились в
шарики старого коричневого янтаря, погруженные в белый мрамор белков.
Наконец старик поднялся, прибрал со стола, двигаясь бесшумно и быстро, с
плавной грацией двадцатилетнего атлета, затем вышел из пещеры. Он
направился к раскидистому дубу, обычному месту своих медитаций, и сел,
скрестив ноги, меж выступающих из земли корней. Глаза его потускнели еще
больше; сейчас они казались почти черными - два бездонных провала под
росчерком крылатых бровей. Опустив веки, Учитель сделал несколько глубоких
вдохов и застыл в неподвижности. Солнце, око благого бога, шло на закат;
налетевший с равнины ветерок доносил запах нагретого песка и свежий аромат
зелени с нижней террасы.
Старец был взволнован - вернее, не ощущал привычного покоя, ибо
волнение, как и многие другие чувства, давно отгорело в его душе. Однако
он не являлся холодным и рассудочным существом, отринувшим все
человеческое, забывшим и род, и корень свой в долгой череде прожитых лет;
он сохранил способность испытывать любопытство, удивление и даже жалость -
покуда все это не мешало исполнять свой долг.
Долг!
Долг был превыше всего - превыше плотских радостей, сострадания,
страха и любви, превыше горестей людских, превыше жизни и превыше смерти -
ибо, в определенном смысле, от выполнения его зависели и жизнь, и смерть.
Где-то внизу, в неизмеримых земных глубинах, несокрушимыми скалами
застыли гиганты, первотворения Митры; некогда они владели миром, теперь же
держали его на своих плечах. Теперь, по воле Пресветлого, эти исполины
являлись фундаментом Великого Равновесия, его опорой и надежным щитом,
воздвигнутым божественной рукой. Они стояли недвижимо, ибо если б дрогнул
хоть один, земную твердь и все, что живет и плодится на ней, постигли бы
неисчислимые бедствия - много большие тех, какими грозили Кардалу огненные
демоны.
Учитель знал, что придет час - в некоем отдаленном и неясном будущем
- когда гиганты, столпы мира, не выдержат его чудовищной тяжести. Что
произойдет тогда? Если Первосотворенные будут повержены, мир рухнет,
погрузившись в хаос; исчезнет все живое, смешаются горы и моря,
растворятся в энергии вечного астрала, и даже глаза богов, злых ли,
благостных иль равнодушных, затянет смертной пеленой. Кончится Мироздание,
завершится Вселенная, что творилась в долгой борьбе великих и
могущественных сил, перед которыми человек - пылинка в луче света!
Однако в древнем пророчестве говорилось, что мир скорее всего избежит
полной гибели: Первосотворенные дрогнут, но устоят. Правда, и такой исход
не сулил ничего хорошего. Твердь земная расколется, разойдется, воды
Западного океана зальют Шем и Коф, дотянутся на севере до Заморы, а на юге
- до Вендийского моря... Погибнет Ванахейм, побережье пиктов станет
островом, пролив отделит Иранистан от Пунта и Зембабве, огромный материк
Му погрузится в пучину морскую... Вскипят океаны, рухнут горы, пустыни
расстелют песчаные ковры на месте степей и лесов, надвинутся ледники, реки
повернут вспять... Люди, вероятно, не уцелеют - разве что горсточка здесь,
кучка там. И их потомкам придется позабыть о городах и пашнях; убогими и
сирыми будут скитаться они по земле, обезображенной потопами и огнем...
Эта катастрофа могла наступить и раньше, чем предполагалось, ибо
среди богов не было согласия и многие из них в неразумии своем опасно
раскачивали Весы Мира. А ведь на исполинов, державших его, и так давила
непомерная тяжесть! И она росла не только тогда, когда злобные демоны
колебали земли и воды; людские горести и страдания, накапливаясь в
астрале, тоже были добавочной ношей, давившей на плечи тех, кто служил
опорой Великого Равновесия. И долг Учителя заключался в том, чтобы это
бремя не стало чрезмерным. Омм-аэль!
Для того Митра, Податель Жизни, Хранитель Равновесия, и повелел ему
готовить бойцов, способных отразить удары злобной мощи Сета, помериться
силой с демонами и черными магами!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201