Несмотря
на возраст, он обладал орлиным зрением и мог без труда разглядеть
темноволосую голову и широкие плечи карабкавшегося вверх человека, мечи,
закрепленные на его спине, да увесистый тюк, что висел меж ними. Впрочем,
даже с закрытыми глазами он не потерял бы связь с этим шагавшим на юг
путником; ниточка Силы, соединявшая их, будет тянуться еще долго, два или
три дневных перехода - возможно, и все четыре.
Вот и уходит его Ученик... Уходит в огромный мир, овладев тем, чего
так жаждал, к чему стремился, ради чего принес нерушимый обет... Что сулит
ему дар Митры? Радость служения великому богу? Горечь вечных скитаний?
Страдания? Победы? Поражение? Гибель?
Не спуская глаз с темной фигурки на вершине бархана, старец задумчиво
покачал головой. Как бы то ни было, подумал он, путь этого северного
варвара окажется непрост, очень непрост! Туманны грядущие дни и годы, но
на нем, на этом киммерийце, без сомнения, почиет взгляд богов! Что было
там - в той картине, сложившейся из обрывков и мимолетных видений?
Корона... да, корона и сверкающий талисман... Великая власть и великая
сила - земная сила! - что позволит сокрушить Зло... Нет, не сокрушить -
урезать! Урезать настолько, насколько желает того божественный хранитель
Равновесия... Омм-аэль!
Он повернулся и пошел к пещере.
...Прошло восемь иди десять дней; может быть, половина луны. В саду
наставника, в его пещере и на учебной арене ничего не изменилось; все так
же цвели и плодоносили деревья, благоухали травы, и шальной ветер,
прилетавший то с пустынных просторов равнины, то с северных гор, доносил
запах накаленного солнцем песка или свежие ароматы снегов. Казалось, время
не властно над обителью старца; за пределами ее весну сменяло лето, потом
наступала осень, за ней - зима, но тут, на трех нависавших друг над другом
террасах, все оставалось прежним. Волею Митры сей уголок на краю мира не
ведал холодов и зноя, бурь и снегопадов, леденящих зимних ветров и жарких
ураганов пустыни. Лишь изредка, раз в десять-двенадцать дней, по ночам
выпадали дожди - теплые, прозрачные, ласковые.
Досуг свой наставник посвящал медитации - как обычно, когда не было
учеников. Заботы по хозяйству его не тяготили; ел старец немного, и
приготовление лепешек и овощной похлебки не занимало много времени, а мед,
орехи и фрукты он мог собрать и того быстрее. Трапезовал же Учитель дважды
в день, на восходе и закате солнца, в светлые часы не прикасаясь ни к
пище, ни к питью.
Расположившись под дубом, что рос у входа в пещеру, он замирал в
неподвижности, прикрыв глаза и размеренно втягивая воздух; спустя
несколько мгновений его дыхание делалось едва слышным, щеки бледнели,
брови, похожие на крылья хищной птицы, чуть опускались, затеняя глазные
впадины - он расслаблялся, готовясь к соединению с божеством. Теплые
солнечные лучи, руки всеблагого Митры, гладили его нагое тело, нежили,
ласкали, напоминая, что Податель Жизни не забыл о своем достойном слуге,
что путь, предписанный ему в сей земной жизни, остается неизменным и
единственно правильным. Постепенно золотистые зрачки старика гасли, разум
растворялся в беспредельной ауре могущества и силы, сливаясь с богом,
вырастая ввысь подобно дереву, чьи корни питаются земными соками, а ветви
омывают астральные течения, вихри и ветра.
То была его особая привилегия, награда за верную службу, воздаяние за
труды. Хотя приобщение к миру божественного никогда не являлось
совершенным и полным - ибо кто же из смертных способен говорить с Митрой
на равных? - оно неизменно дарило покой и Силу. Новую Силу, что наполняла
его разум и плоть; Силу, которую он мог передавать ученикам - по крайней
мере, тем из них, кто оказывался в состоянии принять и использовать сей
дар.
Митра, однако, наделял своего верного слугу не только частицей
божественной мощи; погружаясь в нирвану, Учитель приобщался и к вечности.
Он не помнил своего возраста, не ведал, сколько десятилетий или веков
пролетело над его обителью; время здесь не значило ничего - или почти
ничего. Однако старцу было известно, что он не первый хозяин сих
зачарованных мест на краю мира. Тут всегда жил кто-то - кто-то, избранный
Митрой для особого служения, кто-то, способный учить и наставлять. Длинная
череда этих людей проходила перед старцем; он говорил с ними, он слушал
их, черпая уверенность в мысленной беседе с равными, с теми, кто жил на
земле до него. Случалось, они толковали с ним о грядущей катастрофе, что
изменит лицо мира; случалось, вспоминали былые подвиги, канувшие во мрак
тысячелетий; случалось, молчали - но и молчание их одаривало дружеским
теплом. Старец не знал, где они и что с ними - восседают ли прежние
Учителя, сохранившие свое телесное обличье, по правую руку Митры или же,
став частицей Его разума, превратились в некую божественную эманацию,
бесплотных духов, чьи голоса были слышны лишь ему одному -
одному-единственному на всей земле. Старый наставник не пытался ни
разгадать сию загадку, ни говорить о ней с предшественниками; он провидел,
что придет время и для этого - когда он присоединится к ним, войдет в их
круг, воспарит в астрал, в объятья Владыки Света. Тогда он узнает все; а в
пещере над вечно цветущим садом появится новый хозяин - тот из Учеников,
кто будет избран Подателем Жизни, как некогда был избран он сам.
Он никогда не задумывался о том, кто сменит его, ибо многие были
достойны этой чести - если еще оставались в живых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201