Но когда умер отец, Джереми Торн закрыл все заводы

и объявил, что никогда не будет поощрять разрушения. Каждая война - это
братоубийство. Но и в интересах мира состояние Торна продолжало
приумножаться. Он начал развивать строительство в своих поместьях, улуч
шал
районы гетто, давал займы нуждающимся и перспективным дельцам. В нем
соединились дар накопления и чувство ответственности перед теми, у ког
о
денег не было. По подсчетам выходило, что личное состояние Торна
исчисляется сотней миллионов долларов, хотя проверить это было трудно,

даже сам Торн не знал точных данных. Подсчитывать - значит делать пусть
короткую, но остановку, а Торн находился в постоянном движении...


Такси остановилось у темного здания госпиталя Женераль. Отец
Спиллетто выглянул из своего кабинета на третьем этаже и сразу же понял,

что человек, идущий к ним, не кто иной, как Джереми Торн. Волевой
подбородок и седеющие виски были знакомы по газетным фотографиям, поход
ка
и манера держаться тоже были знакомы. Торн выглядел именно так, как
подобает выглядеть человеку в его положении. Выбор сделан правильно,
отметил про себя отец Спиллетто. Священник встал, подбирая полы одежды.

Стол показался совсем крошечным по сравнению с его могучей фигурой. Шаг
и
Торна уже слышались в коридоре, они гулко звучали в темном здании.
- Мистер Торн?
Торн, уже поднявшийся на первую ступень лестницы, повернулся и поднял
глаза кверху, пытаясь разглядеть человека в темноте.
- Да, это я.
- Меня зовут отец Спиллетто. Я послал вам...
- Да. Я получил вашу телеграмму. Я выехал сразу, как только стало
возможным.
Священник передвинулся в круг света и навис над лестничной клеткой.
Что-то в его движениях, в окружающей его зловещей тишине подсказывало, чт
о
здесь не все в порядке.
- Ребенок... родился? - спросил Торн.
- Да.
- А моя жена?..
- Отдыхает.
Священник спустился вниз, и глаза его встретились с глазами Торна,
как бы пытаясь подготовить его, смягчить удар.
- Что-нибудь произошло? - спросил Торн.
- Ребенок умер.
Наступила страшная тишина, казалось, пустые кафельные коридоры
зазвенели от нее. Торн стоял как громом пораженный.
- Он дышал только одно мгновение, - прошептал священник, - а потом
дыхание оборвалось.
Священник наблюдал, как Торн, ничего не видя перед собой, подошел к
скамейке, сел на нее, склонил голову и заплакал. Рыдание эхом пронеслось

по коридорам, священник же заговорил снова.
- Ваша жена в безопасности, но она больше не сможет рожать.
- Это конец, - прошептал Торн.
- Вы можете усыновить ребенка.
- Она хотела иметь собственного...
На мгновение установилась тишина, и священник шагнул вперед. У него
были грубые, но правильные черты лица, в глазах светилось сочувствие.
Только выступивший пот выдавал его волнение.
- Вы очень сильно любите ее, - сказал он.
Торн кивнул. Он был не в силах отвечать.
- Тогда вы должны согласиться с божьей волей.
Из темноты коридора возникла пожилая монахиня, глазами она отозвала
священника в сторону. Они отошли и начали о чем-то шептаться
по-итальянски, потом женщина ушла, и священник снова повернулся к Торну.

Что-то необычное было в его взгляде, Торн напрягся.
- Пути господа неисповедимы, мистер Торн. - Священник протянул вперед
руку, Торн невольно поднялся и двинулся за ним.
Палаты для рожениц находились тремя этажами выше, и они пошли туда по
запасной лестнице, потом по узкому коридору, освещенному редкими
электрическими лампочками. Больничные запахи усилили чувство потери,

которое билось во всем теле Торна. Они остановились у стеклянной
перегородки, и священник проследил взглядом, как Торн, колеблясь, подоше
л
поближе и взглянул на то, что находилось с другой стороны. Там был
ребенок. Новорожденный, похожий на маленького ангелочка. У него были
взъерошенные черные волосы и глубоко посаженные голубые глаза, которы
е
инстинктивно тут же отыскали Торна.
- У него никого нет, - сказал священник. - Его мать умерла. Так же,
как и ваш ребенок... в один и тот же час. - Торн резко повернулся к нему.
- Вашей жене нужен ребенок, - продолжал священник, - а этому ребенку нужна
мать.
Торн медленно покачал головой.
- Мы хотели иметь собственного, - сказал он.
- Осмелюсь сказать... он очень сильно похож...
Торн снова взглянул на ребенка и не мог не согласиться с этим. Волосы
младенца были такого же цвета, как у Катерины, а черты лица походили на
его собственные. Тот же волевой подбородок и даже маленькая ямочка на не
м.
- Сеньора никогда об этом не узнает, - сказал священник.
Торн внезапно закрыл глаза, руки у него задрожали.
- А ребенок... здоровый?
- Абсолютно здоров.
- Остались родственники?
- Никого.
Торна и священника обволакивала полная тишина. Это было до того
необычно, что безмолвие словно давило на барабанные перепонки.
- Я здесь главный, - сказал священник. - Никаких записей не
останется. Никто об этом не узнает.
Торн отвел взгляд, все еще сомневаясь.
- Можно мне... посмотреть на МОЕГО ребенка? - спросил он..
- Что это изменит? - ответил священник. - Отдайте любовь живым.
За стеклянной перегородкой ребенок поднял обе ручки и вытянул их в
сторону Торна, как бы желая обнять его.
- Ради вашей жены, сеньор, Бог простит вам этот обман.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248