Нужно было
повторить, и он плакал, открывая корзину. На какое-то мгновение Тассоне
почувствовал безудержное желание схватить ребенка и бежать с ним, бежа
ть
подальше, туда, где они будут в безопасности. Но он увидел, что младенец
уже почти безнадежен, и на голову младенца еще раз опустился камень. И еще

раз. И еще. Пока плач не прекратился, и тело не застыло в неподвижности.
В темноте той самой ночи никто не видел слез, струящихся по щекам
Тассоне; более того, после этой ночи никто не видел его больше в секте. На
следующее утро он скрылся из Рима и четыре года жил, как во тьме. Он уехал
в Бельгию и работал среди бедняков, потом пробрался в клинику, где нашел

доступ к наркотикам. Теперь они нужны были ему не только для того, чтобы
успокоить боль в спине, но и противостоять воспоминаниям той ночи,
преследовавшим его. Силы постепенно оставляли Тассоне. Когда же он након
ец
пошел в больницу, его диагноз быстро подтвердился. Боли в спине были
вызваны злокачественной опухолью. Операция была невозможна.
Тассоне умирал и хотел получить прощение от Бога.
Собрав остатки сил, он поехал в Израиль, захватив с собой восемь
пузырьков с морфином, чтобы успокаивать пульсирующую боль в спине. Ему

нужен был человек по имени Бугенгаген. Это имя связано с Сатаной с самого

начала истории Земли. Именно Бугенгаген в 1092 году разыскал первого
потомка Сатаны и изобрел средство уничтожить его. И в 1710 году другой
Бугенгаген нашел второго потомка и лишил его возможности проявить каку
ю бы
то ни было власть на Земле. Это были религиозные фанатики, настоящие
сторожевые псы Христа. Их задачей было не допустить власти Дьявола на
Земле.
Семь месяцев потребовалось Тассоне, чтобы разыскать последнего
потомка Бугенгагенов, укрывшегося в крепости под землей. Здесь он, как и

Тассоне, ждал своей смерти, мучимый беспорядками века и тем, что не
исполнил своей миссии. Он знал, что времени осталось мало, но был
беспомощен и не мог воспрепятствовать рождению сына Сатаны на Земле.
Тассоне нашел старика и рассказал ему всю историю, упомянув о своем
участии в рождении зверя. Бугенгаген слушал с отчаянием, но не мог
вмешиваться в ход событий, не осмеливаясь выйти из своей подземной тюрьм
ы.
К нему должен был прийти человек, непосредственно связанный с ребенком.

Боясь упустить драгоценное время, Тассоне поехал в Лондон, чтобы
разыскать Торна и убедить его посетить Бугенгагена.
Он снял однокомнатную квартиру в Сохо и превратил ее в крепость,
такую же надежную, как церковь. Главным его оружием было священное
писание. Он заклеил все стены и окна страницами Библии. На это у него ушло

семьдесят Библий. Повсюду висели кресты, он старался не выходить на улиц
у,
если на кресте, усеянном осколками зеркала, который висел у него на шее,
не отражался солнечный свет. Боль в спине усиливалась, встреча в кабинет
е
Торна оказалась неудачной. Теперь Тассоне ходил за послом по пятам, и
отчаяние его росло. Сегодня он с утра наблюдал за Торном, который с
группой высокопоставленных чиновников передавал в дар обществу будущ
ий
жилой дом в бедном районе Челси.


- ...Я счастлив начать осуществление именно этого проекта... - громко
говорил Торн, превозмогая шум ветра и обращаясь к толпе, наблюдавшей за

ним, - ...так как это представляет волю самого общества улучшить уровень
жизни.
При этих словах он копнул лопатой землю. Ансамбль аккордеонистов
заиграл польку, и Торн направился к железному забору пожать руки зрителя
м,
просовывающим их через решетку. Он старался пожать каждую протянутую ру
ку
и пару раз даже пригнулся к забору, чтобы его поцеловали тянущиеся губы.

Неожиданно Торн застыл: чьи-то руки с необычной силой притянули его за
отвороты пиджака к самому забору.
- Завтра, - тяжело задышал Тассоне прямо в лицо перепуганному послу.
- В час дня, в Кью Гарденс...
- Отпустите меня! - задохнулся Торн.
- Пять минут, и вы больше никогда меня не увидите.
- Уберите свои руки...
- Ваша жена в опасности. Она умрет, если вы не придете.
Торн отпрянул, и священник так же неожиданно исчез.
Торн долго размышлял, как ему поступить. Он мог бы послать на встречу
полицейских, но его беспокоило обвинение, которое он должен будет
предъявить. Священника начнут допрашивать, дело станет достоянием
общественности. Нет, это не выход. По крайней мере, не сейчас. Торн никак
не мог понять, о чем хочет рассказать ему священник. Он говорил что-то о
рождении ребенка: страшное совпадение заключалось как раз в том, что
именно в этом вопросе Торн был вынужден прятать свою тайну. Возможно,
вместо полиции сложно будет послать на встречу какого-нибудь человека,

который либо заплатит священнику, либо запугает его так, чтобы тот исчез.

Но и в этом случае придется кого-то впутывать.
Он вспомнил о Дженнингсе, фотографе, и почувствовал непреодолимое
желание позвонить ему и сообщить, что нашелся человек, которого тот ищет.

Но этот вариант тоже не пойдет. Нет ничего более опасного, чем впутывать

представителя прессы. И все же ему хотелось, чтобы с ним был еще хоть
кто-нибудь, с кем можно было бы поделиться. Он был по-настоящему напуган,
боялся того, ЧТО мог рассказать ему священник.
На следующее утро Торн взял свою машину, объявив Гортону, что хочет
некоторое время побыть один, и все утро провел за рулем, избегая
появляться в офисе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248