Она пересекла гостиную и направила свое кресло-качалку в

святая святых - в спальню, куда вход был строжайше заказан кому бы то ни
было.
Все в спальне: и стены, и потолок, и пол - было выкрашено в черный
цвет. На стене висели два портрета:
Дэмьена Торна и молодой женщины. Из мебели здесь находились только
кровать, письменный стол и стул. И еще две книжные полки. На первой
стояли библейские справочники и словари, на другой - порнография.
Старуха протянула руку и коснулась корешков книг, затем внезапно
схватила со стола пресс-папье и запустила им в фотографию Дэмьена Торна.

Но силы покинули ее. Пресс-папье ударилось об пол, даже не задев
портрета. Старуха чуть не задохнулась от отчаянья. Медленно и с трудом
она выпрямилась в кресле, встала, сняла со стены другую фотографию и,
как пришибленное насекомое, заковыляла к кровати. Старуха прилегла на

постель, не отрывая глаз от портрета, что держала в руках. На нем была
запечатлена сама Мэри Ламонт всего за пару месяцев до того, как она
покинула отчий дом. Девушку сфотографировал тогда отец. Мэри являла в
тот момент классический образчик идеальной девушки: скромная, наивная,

недоступная. До тех пор, пока не встретила парня, который сам себя
называл "искусителем". И покатилось. А потом наступил хаос.
На первых порах Мэри пыталась противостоять искушениям, однако,
единожды переступив черту, она предалась соблазнам со всей страстью
обращенной. В обществе ее приняли безоговорочно, ибо она работала
медсестрой и имела доступ к самым сильным наркотикам.
Оргии длились месяцами, дни и Ночи сливались воедино. Однажды утром
Ламонт очнулась от ночного кошмара, но оказалось, что это был не сон, а
действительность. Ее заставили сношаться с огромным псом. Когда Мэри
смывала со спины засохшую собачью слюну, она вдруг обнаружила на своем

теле маленький шрам - три крошечных шестерки в виде клеверного листочка.

А на стене в изголовье кто-то нацарапал слова из "Откровения":

Кто имеет ум, тот сочти число зверя:
ибо это число человеческое. Число
его шесть сот шестьдесят шесть.

Охваченная паникой, Мэри бросилась к родителям, умоляя простить ее.
Она рассказала им лишь часть всей правды, но и этого оказалось
достаточно, чтобы родители отвернулись от нее. И тогда на прощанье
ожесточенная Мэри выложила им всю грязную и страшную правду.
Когда Ламонт вернулась в общество к своему "искусителю", ее
восторженно приняли, ибо теперь знали наверняка, что она принадлежит им

со всеми потрохами.
Старуха прикрыла глаза и глубоко вздохнула. Она вспомнила, как,
следуя указаниям Дэмьена, убила в инкубаторе младенца. Как это оказалось

просто! Мэри всего лишь на несколько секунд отключила кислород. Она даже

помнила имя этого ребенка: Майкл Томас. Крошечное существо, помещенное в

палату интенсивной терапии. Младенец только-только начал набирать вес,

когда она отключила кислород.
Старуха опять вздохнула и вновь закрыла глаза... Расплывшись в
белозубой улыбке, над ней склонился невысокий мужчина в сутане. Рядом с

ним застыла собака. От ее ошейника пахло почему-то мятой. Мэри взглянула

на руки священника и заметила в них спичечный коробок. Мужчина вытянул

спичку и зажег ее. Мэри была тогда совсем ребенком, едва-едва на пороге
зрелости. Она наблюдала, как священник придвигается к ней все ближе и
ближе. Мэри доверяла ему, ведь родители учили ее подчиняться
священникам, ибо все они суть Божьи посланцы. Вспыхнувшее пламя ослепило

девочку, и, все еще чувствуя запах мяты, она вдруг услышала прямо над
ухом: "Ты только вкуси это, если грешна..." Мэри завизжала, когда пламя
спички обожгло ей руку.
- Не отступай от пути Господнего, или душа твоя сгорит...
Мэри опять вскрикнула от боли и открыла глаза. Лицо священника
нависало над ней, губы его впились ей в щеку. Рука священника вцепилась
в грудь Мэри.
- И вечная мука. И плоть сгорает, но земля не принимает ее...
Мэри ощутила на своем теле эти шарящие мужские руки, она вдруг
закричала и зажмурила от ужаса глаза, а когда их снова открыла, то
увидела перед собой красивого юношу. Мэри поняла, что это Майкл Томас.
Юноша был прекрасен, его чудесная улыбка словно прощала Мэри. Рядом с
юношей стоял еще кто-то: зыбкий силуэт, надвигающийся на девушку. Этот
кто-то касается ее обожженной руки, и его успокаивающий голос велит Мэри

довериться Богу, он нашептывает ей: что в Царстве Божьем еще найдется
место для нее...
Мэри Ламонт очнулась и тупо уставилась на фотографию Дэмьена Торна,
но вместо его портрета, она различала лишь смутные очертания того
неясного молодого лица. Слова из только что пережитого видения еще
долетали до нее: "Покайся. Еще есть время".
Старуха поднялась с кровати и заковыляла к письменному столу. Достала

ручку и бумагу. Крепко зажав в кулаке ручку, она с трудом выводила
буквы. Старуха почти вертикально держала ручку, и каждая давалась ей
ценой огромных усилий, то и дело заставляя морщиться от боли:
"Простите меня, святой отец, ибо я согрешила..." Старуха писала два
часа подряд, и перо, будто само по себе, медленно скользило по бумаге.
Закончив, Мэри Ламонт достала конверт и адресный справочник. "Отцу де
Карло, - пометила она на конверте, - монастырь Сан-Бенедетто, Субиако,
Италия".
На всей земле не осталось другого существа, кому Мэри Ламонт могла бы
признаться и покаяться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248