С помощью идей
Платон прикрепляет вещи к ним самим так же, как в рабовладельческой формации
значение господина, согласно вышеприведенному анализу, сводится лишь к
прикреплению раба, понимаемого как вещь, к нему самому, к его естественным и
максимально производительным, но чисто материальным возможностям.
То же самое можно сказать и об Аристотеле, если иметь в виду его учение о
Перводвигателе. Аристотель, критикующий Платона, нисколько не смущается
выдвигать учение о том, что он называет "формой форм", "умом",
"перводвигателем". Почему это происходит? Почему материалистически
настроенный Аристотель считает возможным учить о мировом Перводвигателе?
Дело в том, что Перводвигатель, по крайней мере по своему содержанию,
нисколько не мешал у Аристотеля материализму. По своему содержанию этот
Перводвигатель ровно ничего не привносит нового в естественно протекающий
мировой процесс. Он только санкционирует его, увековечивает царящие в нем
закономерности, обосновывает его на нем же самом, прикрепляет его к нему же
самому и оформляет его максимальную, совершенно естественно принадлежащую
ему производительную силу. Формально это - идеализм, но по существу, по
самому содержанию - это самый настоящий материализм.
Еще более удивительна склонность к вещественным и материальным интуициям
у тех античных мыслителей, которые были уже стопроцентными мистиками, - у
неоплатоников III - VI вв. н.э. Однако, этот вопрос слишком сложен и
специален, и мы не можем здесь его рассматривать.
Сделаем необходимые выводы.
Во-первых, вся античная философия с начала до конца, включая всех
идеалистов и мистиков, отличается приматом вещественных и телесных интуиций,
т.е. вся античная философия в значительной мере пронизана более или менее
материалистической тенденцией. Это определяется лежащей здесь в основе
рабовладельческой формацией и вытекающим из нее вещественным и телесным
опытом жизни. Всем известно, что античность - это язычество, а язычество
есть обожествление природы. Констатируя последнее, следует, однако, уметь
это языческое обожествление природы объяснить из соответствующей
социально-экономической формации.
Во-вторых, античный материализм резко отличается от всех других типов
материализма прежде всего от материализма буржуазного, который возникает не
на рабовладельческой основе и поэтому вовсе не на вещественных интуициях.
Материализм буржуазный возникает на основе частнопредпринимательского
отношения к жизни и природе, на основе индивидуалистического сознания.
В-третьих, каково бы ни было внутреннее содержание идеализма и
материализма, борьба между ними наполняет всю историю философии. Исключить
изучение этой борьбы в античной философии - значит убить в последней все
живое и отказаться от понимания того, в чем заключался ее исторический
процесс, периоды ее прогресса и регресса. Но, конечно, развиваясь на одной и
той же социально-экономической почве, античный материализм и идеализм не
могут не иметь некоторых общих черт, резко отличающих эти системы, как и всю
античность, и от средневекового, и от буржуазно-капиталистического, и от
социалистического мировоззрений.
3. Существенные уточнения
а)
Прежде всего, социально-исторический базис отражается во всех его
надстройках. Но ни в коем случае здесь нет тождества. Например, философия и
искусство остаются именно философией и искусством, как бы в них не
отражались те или иные социально-исторические отношения. Гераклит, Демокрит,
Платон, Аристотель, Декарт, Спиноза, Кант, Гегель - все они познавали истину
и хотели ее возможно глубже формулировать, а вовсе не занимались специально
и сознательно отражением тех или иных социально-исторических отношений. Эти
последние влияли на них так же, как всякая почва влияет на растения, которые
из нее появляются. Но почва, например, может быть унавожена, и тогда из нее
вырастают пахучие цветы, вкусные плоды и необходимые для человеческой жизни
злаки. Можно ли себе представить, чтобы то или иное растение существовало
без всякой питающей его почвы? Но нельзя себе представить также и того,
чтобы растение по своей анатомии и физиологии ничем не отличалось от
производящей его почвы. Поэтому социально-исторические отношения не могут не
переноситься на все слои соответствующего исторического процесса; но каждый
такой слой имеет свою специфику и не только специфику, но и собственную
имманентную и относительно самостоятельную историю развития.
У Эсхила, например, нет ни одного изображения раба в классовом смысле
слова, но все его творчество есть, несомненно, продукт восходящего
греческого рабовладения. Эсхил рисовал свои художественные образы, так же
мало обращая внимания на рабовладение, как и всякий математик доказывает
свои теоремы и решает свои уравнения без всякого внимания к породившему его
социально-историческому базису. Но и художник и математик от этого не
перестают быть порождением той или иной социально-исторической почвы; и
всякий достаточно углубленный историк должен уметь показать отражение этой
почвы в их творчестве.
Кстати, относительно математики. Многие философы, признавая полное
единство исторического процесса в тех или других общественных формациях,
почему-то пугаются точных наук и не решаются связывать их с общим
социально-историческим процессом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251