В результате этого удара от стальной громадины крейсера должно было ост
аться лишь облако раскаленных газов.
Однако ничего не случилось. Не было даже вспышки. Даже толчка. Онемевшие о
т ужаса офицеры, секунду назад ожидавшие неминуемой смерти, теперь смотр
ели на Рикарского ничего не понимающими глазами.
Ч Прекратить огонь! Максимальная скорость на тяге! Курс двенадцать рад
иант сорок!
Рикарский отдал свой запоздавший приказ, пытаясь вывести флагман из-под
беспорядочного обстрела своих собственных кораблей, но опоздал…
Два попадания в кормовой отсек лишили звездолет основной тяги. Потеряв в
озможность разогнаться до переходной скорости, они оказались отрезанн
ыми от дома.
Разобравшись наконец в происходившем, капитаны аниранских кораблей, не
получившие никаких приказов, на свой страх и риск один за другим отдавал
и команды о прекращении огня.
Огненный ад кончился. Космос вокруг них был девственно чист, если не счит
ать обгоревших обломков их собственных кораблей.
Ч Мы сражались с призраками, с фантомами, с зеркальным изображением наш
их собственных рейдеров! Ч В голосе Рикарского слышались почти рыдания
. Но он жалел не тысячи погибших ни в чем не повинных людей, он оплакивал и п
роклинал только собственную судьбу.
Ч Но как же радары, сэр! Их экраны зафиксировали десятки вражеских кораб
лей.
Ч Они ничего не фиксировали. Экраны радаров видели люди. Это фантомы. Они
были только в наших мозгах. Уходим отсюда. Эта проклятая планета убивает
всех, кто к ней приближается, даже на расстоянии…
Ч Но наши рейдеры…
Ч Они наверняка давно погибли. И в любом случае это теперь неважно! Выпол
няйте приказ!

Глава 36

Лагур проснулся слишком рано. Солнце еще не взошло, хотя неестественный
синеватый свет рассвета уже пробивался сквозь листья гролы, покрывавши
е крышу его хижины.
Он лежал на неудобном жестком ложе. Все его тело затекло от холода, впроче
м, не только тело… Мысли тоже вращались в непривычном замедленном темпе.
Они были отрывочны, эпизодичны и почти не связаны друг с другом.
Ко всему прочему его все время подводила память. Он помнил, что сегодня дв
адцать третье апреля и что вчера тоже было двадцать третье апреля. Еще он
помнил собственное имя: Л агур. Впрочем, в том, что это имя принадлежит име
нно ему, он почему-то сомневался.
Он знал, что должен встать и, несмотря на царящий в хижине утренний холод,
собраться на охоту.
Голод уже безжалостно терзал его внутренности. Но он начисто забыл, как з
десь охотятся, какое нужно для этого оружие, как выглядят животные, котор
ых он должен использовать в качестве своей добычи. Он не знал даже, куда им
енно следует идти на охоту.
Голова болела так, словно ее зажали в гигантские тиски, и чем больше он пыт
ался разобраться в своем положении, тем сильнее становилась боль.
Тогда он уцепился за самую простенькую мысль, только что мелькнувшую в е
го сознании.
Он подумал, как здесь охотятся, и это словечко «здесь» словно провело нев
идимую черту, отделившую его от наружного мира.
Возможно, он ему не принадлежит. Или принадлежит, но не полностью. Встават
ь все-таки придется… Лагур медленно приподнялся, затем сел и осмотрел св
ою хижину так, словно видел ее впервые. Ему подумалось, что это может соотв
етствовать истине. Он не помнил ни этой циновки у двери, ни убогих непрочн
ых стен, сплетенных из побегов незнакомых ему лиан.
В углу, над дверью, занавешенной еще одной циновкой, он заметил странное п
риспособление в виде согнутой в дугу палки, концы которой были связаны м
ежду собой длинной прочной жилой. Он понятия не имел, для чего может служи
ть подобная штука. Возможно, это какой-то инструмент или оружие… Рядом из
длинной узкой коробки торчали тонкие палочки с острыми наконечниками. У
ж они-то наверняка могли служить оружием. Непонятно только, почему их так
много.
Прежде чем окончательно расстаться с постелью, Лагур успел дважды перес
читать эти палочки, и ни разу в его памяти не мелькнуло ни одного знакомог
о слова. Он не знал, как называются эти штуки, и не помнил, для чего они служа
т.
Поднявшись наконец с койки, он стал натягивать меховую куртку и вдруг об
наружил под своей рубашкой непонятный плоский предмет. Он висел у него н
а шее на тонкой, но прочной цепочке. Лагур достал серебристый овал и зачар
ованно уставился на него. Он никогда не видел ничего подобного. Крупные п
розрачные камни, отшлифованные заподлицо с поверхностью овала, казалис
ь окнами в неведомый сверкающий мир огня. Красные, голубые, зеленые… Кажд
ый камень имел свой собственный цвет и свой собственный внутренний огон
ь. Чем дольше всматривался Лагур в переливы этих цветных огней, тем нереа
льней казался ему окружавший его внешний мир, а в памяти постепенно вста
вала туманная картина совершенно иного мира.
В том мире с ним происходили какие-то очень важные события, и в том мире вр
емя имело совершенно особую цену… Память возвращалась к нему отрывочны
ми неясными эпизодами. Но теперь, по крайней мере, он понял причину, по кот
орой память сыграла с ним такую подлую шутку.
Напротив своей койки, на деревянной грубо вытесанной скамейке, он обнару
жил кувшин с растительным соком. Лагур с подозрением понюхал его и остор
ожно слизнул с ладони каплю.
Вкус жидкости показался ему знакомым, а этот запах… Он уже ощущал его одн
ажды, и это было… Да, это было именно двадцать третьего апреля. Похоже, с то
й минуты, как он попробовал сок Кафы, время остановилось…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135