Ц Потому что вы подозревали, что он участвовал в афере Шаботта?
Ц Нет.
Ц Нет?
Ц Нет, это уже не имело значения.
Ц Как это не имело значения? Вы убили его не за то, что подозревали в краже
ваших книг?
Ц Нет. Как и Шаботта.
Голос у Кремера как у ученика, которого застали врасплох: отговорки... молч
ание... и потом вдруг истеричный приступ откровенности. Небеса разверзли
сь. Внезапные ливневые потоки. С самой высоты.
Ц Так, Кремер, слушайте внимательно: я так далеко ехала, валюсь с ног от ус
талости; теперь выбирайте: либо вы напрягаете извилины и пишете мне черн
ым по белому настоящую причину убийств, либо я собираю свои дряхлые кост
очки и возвращаюсь в Париж. Прямо сейчас! В грозу!
Ц Я хотел...
(Но, как говорил Бенжамен, Королева Забо умела улестить клиента.)
Ц Александр, давайте начистоту, вы замечательный романист. Если однажд
ы завистники станут говорить обратное, не убивайте их; пусть себе смеютс
я над вашими стереотипами, предоставьте им это жалкое удовольствие, а са
ми продолжайте спокойно работать. Вы из тех романистов, которые приводят
этот мир в порядок, почти как убирают помещение. Только реализм не для вас
, вот и все. Хорошо убранная комната, вот что предлагают ваши романы невзыс
кательной фантазии читателя. И это как раз то, что ему нужно, вашему читате
лю, если принять во внимание успех, которым вы пользуетесь.
Голос Королевы становится все тише. Сейчас это небо, светлеющее после гр
озы, шепот последних струй. И в этом Бенжамен был прав: голос Королевы иног
да напоминает голос Ясмины. Королева могла бы искупать Кремера, намылить
его с ног до головы, завернуть в мягкое полотенце. Королеве и убийца Ц ни
почем.
Ц Так случилось, что обстоятельства вытащили вас из вашей комнаты, Алек
сандр. Мы теперь в открытом пространстве. Нужно набраться смелости, посм
отреть вокруг и сказать мне, почему вы убили Шаботта. И Готье.
И этот убийца, высокий, бледный, немного чопорный Ц сколько ему может быт
ь лет? Ц наконец говорит:
Ц Я хотел отомстить за Сент-Ивера.
Королева на это осторожно, но убедительно:
Ц Отомстить за Сент-Ивера? Но ведь это вы его убили, Александр...

Молчание.
Потом он говорит:
Ц Все не так просто.

43

Он начал писать шестнадцать лет назад, после тех трех смертей Ц Каролин
ы и близнецов. Ничего, что касалось бы лично его. Он Ц персонаж,
естественным образом появившийся из-под его пера, этот бессменный герой
всемирного финансового вестерна Ц был полной противоположностью его
самого: совершенно чуждый ему, незнакомый, весь из секретов, ждущих своег
о исследователя, идеальный сосед по камере.
Александр был приговорен пожизненно.
И писал он с какой-то сконцентрированной рассеянностью, так обычно стач
ивают карандаш, марая телефонный блокнот: постепенно перестаешь слушат
ь, что тебе там говорят в трубку, все более увлекаясь тем, что вырисовывает
ся на бумаге. Именно так писал Александр, укрывшись за частоколом своего
убористого почерка, за стеной прилежно вычерчиваемых грифельных штрих
ов.
Сент-Ивера пленило такое старание.
Эти постоянно растущие стопки исписанных страниц.
Сент-Ивер перевел его к себе в Шампрон.
Здесь ли, в другом месте... Александр продолжал писать.
Честно говоря, все эти golden boys появились не на пустом месте, они Ц н
е плод его воображения, они из детства: вундеркинды Ц любимая тема Креме
ра-старшего. Чудо-дети... Кремер-старший всегда с особым пристрастием смо
трел на чужих детей. Завидовал их успехам... «Сыну Лермитье не было и тридц
ати, когда он взял в свои руки угольную промышленность всей Франции». Ц «
Мюллер посылает своего младшего в Гарвард. Ему только что семнадцать исп
олнилось: неплохо, да?» Ц «Вы помните юного Метресье? Так вот, он сейчас в м
ировой классификации входит в первую десятку производителей дрожжей... А
ему всего двадцать три!» Ни один ужин не обходился без того, чтобы Кремер-
старший не представил всеобщему вниманию целый отряд образцовых детей.
Бесконечные тирады сравнений за столом, перед близнецами, корпящими над
своим аттестатом о среднем специальном юридическом, и Александром, брос
ившим все, уйдя с третьего курса. Кремер-старший и в этом находил свое уте
шение: «Да это ни о чем не говорит; младший Перрен в школе был дуб дубом, и ни
чего, выкрутился как-то. Эти его шарикоподшипники расходятся только так,
он уже в Японии с ними обосновался...»
Александр писал.
Александр переводил под копирку узоры с ковра-самолета своего папаши. Э
то были даже не воспоминания. Скорее неясные отзвуки прошлого, которыми
питалось воображение, методично и без малейшего намека на иронию. Алекса
ндр разумно использовал этот источник. Он не восставал против сложившег
ося порядка вещей, он описывал вещи в той последовательности, в какой они
ему представлялись. Это четкое членение мира, в котором его герою все уда
валось, успокаивало и самого Александра. Если он зачеркивал фразу Ц а за
черкивал он ее всегда по линейке, Ц то делал это часто не для того, чтобы и
зменить ее содержание, но чтобы улучшить каллиграфию. Страницы складыва
лись в стопки, которые вечером он долго выравнивал, пока те не принимали б
езупречную форму параллелепипедов.
Александр был одним из пионеров эксперимента Сент-Ивера.
Ц Без вас, Ц говорил ему Сент-Ивер, Ц Шампрон не состоялся бы.
Ц Вы можете считать себя одним из создателей вашей тюрьмы.
А это уже было замечание Шаботта, председателя кабинета с подпрыгивающе
й походкой, живым умом и уверенными суждениями, чей визит помог положите
льно решить вопрос о выделении средств, необходимых для функционирован
ия Шампронской тюрьмы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94