Ц Что?
Ц «Произошла»?
Ц А! Превзошла! Это значит...
Ц Объясни ему шепотом, Тереза, чтобы дядюшка Тянь мог продолжать!


За семестр он прошел весь ку
рс и, сдав экзамены на «отлично», получил степень бакалавра и приобрел по
мещение в торгово-промышленном комплексе Иври.
На следующий год он открыл филиалы в Лондоне, Амстердаме, Барселоне
, Гамбурге, Лозанне и Копенгагене. В просторном офисе на Елисейских Полях
размещалась теперь его штаб-квартира. Он поступил вне конкурса в Высшую
Экономическую Школу.

Ц Во дает!
Ц Жереми...
Ц Молчу.


В день своего восемнадцатил
етия он ушел из ВЭШ, хлопнув дверью. Он вернется туда два года спустя, но уж
е в качестве преподавателя.
За эти два года он выучил датский, испанский, голландский, подтянул
свой немецкий, а заодно и английский, на котором он говорил с неуловимым й
оркширским акцентом...
Он играл на саксофоне в «Пти Журналъ» и быстро пошел в гору как лучш
ий полузащитник в сборной по регби Парижского университетского клуба...


Извольте. Это называется «Властелин денег», последнее детище министра Ш
аботта, он же Ж. Л. В.: стремительно, как вспышка молнии, бессмысленно, как см
ерть, но это захватывает ребятню, так что даже маленькая Верден следит по
строчкам, когда Тянь читает. Тянь, который за всю свою жизнь романов в руки
не брал, тем не менее знатный рассказчик. Его голос (так напоминает голос
Габена, просто невероятно!) придает всему повествованию особую глубину.
Что бы он ни читал Ц затягивает, как болото. И если Жереми или Малышу и слу
чится прервать чтение в самом начале, то лишь по причине крайнего возбуж
дения. Но и они вскоре отдаются на волю волн, уносимые потоком, заполняющи
м эти пропасти, которые голос Тяня, слово за слово, строка за строкой, бура
вит на месте нетронутой целины любого текста, каким бы он ни был.


Именно в Нью-Йорке, где он под
ыскивал место для своего очередного магазина, Филипп встретил Таню. Их в
згляды пересеклись в самом сердце Гринвич-Вилледжа.
Появившаяся, как и он, из ниоткуда, девушка открыла ему мир Гёте, Прус
та, Толстого, Томаса Манна, Андре Бретона, мир архитектоники в живописи и к
онтрапункта в музыке. Красивая пара, они и жили красиво. Мадонна, Борис Бек
кер, Платит, Джордж Буш, Матиас Руст и Лоран Финьон входили в круг их близк
их друзей.


***

Я их так и оставил: Верден на руках у Тяня, Тереза в наглухо застегнутой но
чной рубашке, Клара на своей постели (скрестив руки на животе, уже!), Жереми
и Малыш на своих местах во втором ярусе, в глазах Ц будущее и много золота
, Ясмина у ног Клары с выражением скорбной важности на лице, как будто Тянь
читал, например, какую-нибудь главу из Корана, испеченную Пророком специ
ально в память Сент-Ивера.
Я встал.
Джулиус поднялся вслед за мной.
И мы тихонечко удалились, как всегда в такой поздний час.


***

Мы, Его Превосходительство и я, отправились отстаивать дело Бенжамена Ма
лоссена перед Жюли Коррансон. Бельвиль понемногу отступал на второй пла
н, пока я повторял свои слова: «Я согласился играть эту комедию, чтобы утеш
ить Клару, моя Жюли. Я согласился, потому что бывают моменты, когда ужас бь
ет так сильно, что непременно нужно уйти из „реальности”, как ты говоришь,
и попробовать какие-нибудь другие подмостки. Я согласился, чтобы увести
от этого детей, пусть играют и не думают о Сент-Ивере. Жереми и Малыш будут
разучивать со мной мой текст, Клара Ц делать фотографии, а Тереза сможет
меня попилить; это их отвлечет. Я согласился также, чтобы выполнить прика
зание Аннелиза и отогнать семейную лодку как можно дальше от его расслед
ования. Я согласился, потому что, если только начать считать, получится, чт
о мы уже перебрали свою норму неприятностей на нос, Ц ты не находишь? Тог
да я сказал себе: ладно, будем легкомысленны, один-единственный раз, немно
го придурковаты, слегка неуклюжи. Хватит быть безупречными, потому что э
то именно то, в чем нас упрекает Аннелиз. Оставим на время негостеприимны
е берега преданности и самоотверженности. Идешь со мной, Жюли? Давай. Дава
й попробуем. Сыграем в Ж. Л. В., раз уж случай подвернулся».


***

Естественно, ее не оказалось дома. Тук-тук-тук, Жюли? Превосходный Джулиу
с уселся, ждет, пока откроют. Как бы не так. Карандаш, клочок бумаги, спина Дж
улиуса вместо стола. Я кратко законспектировал только что сказанное. При
бавил «я тебя люблю», проспрягав во всех временах и наклонениях, приписа
л, что остаюсь ее авианосцем, что она может садиться и взлетать, когда захо
чет... Это как раз и были слова первой нашей встречи: «Хочешь быть моим авиа
носцем, Бенжамен? Я буду прилетать время от времени, чтобы пополнить запа
с здравого смысла», а я в ответ, не помня себя от счастья: «Прилетай, моя кра
савица, и улетай, сколько душе угодно, отныне я плаваю в твоих водах».
Я извинился за свои гадости насчет журналистки и «избирательности», про
сти, Жюли, это я специально, чтобы сделать тебе больно... прости, прости, и по
дписался.
Потом задумался.
Чего-то не хватало.
Правды, которую нельзя скрывать.
Шаботта.
Я признался, в постскриптуме, что Ж. Л. В. не кто иной, как министр Шаботт, он, Ж
юли, он самый. Представляешь?
И лист нырнул под дверь.


***

После своего пространного монолога о либеральном реализме Шаботт пове
л нас, меня и Королеву, в помещение, устроенное как кинозал.
Ц Идите за мной, господин Малоссен, я покажу вам, на что похож «Конкорд», н
астоящий, из плоти и крови.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94