молчание. Шестнадцать лет молчания! Ша
ботт должен был тронуться умом от того ничуть не меньше, чем этот ненорма
льный поэт, его дед. Как все сумасшедшие, он теперь ничего не скрывал, гово
рил все, как было, чистую правду: «Помните того молодого директора тюрьмы,
которого вы находили таким привлекательным, таким сдержанным, таким
своеобразным, Кларанса де Сент-Ивера? Так вот, мои произведения
пишет один из его подопечных. Пожизненное заключение. Но дьявольски тру
доспособен! Нас ждет огромное состояние, мама. Нам всем от этого перепаде
т, и Сент-Иверу, и мне, и еще нескольким посредникам второго ранга. Заключе
нный, естественно, ничего об этом не знает, он пишет из любви к искусству: в
от бы такого внука моему деду, Паоло Квиссапаоло...»
Однажды Шаботт заявился к ней с одним из тех «посредников второго ранга»
, неким Бенжаменом Малоссеном. Добродушный человечек, брюшко, костюм-тро
йка, «нагулянный жирок, наносной лоск, рекламный болванчик». Шаботт указ
ал Малоссену пальцем на свою мать, прокричав:
Ц Моя мать! Госпожа Назаре Квиссапаоло Шаботт!
И добавил:
Ц Она всю жизнь не давала мне писать!
В тот же вечер, сидя верхом на своем стульчике, он объяснял старой женщине:

Ц Этот Малоссен будет изображать меня на публике. Если что-то пойдет не
так, ему одному и достанется. Видите ли, Сент-Ивера убили, беднягу, мой авто
р сбежал, смерть рыщет повсюду, мама. Ну как, захватывает?
Сначала убили Малоссена. Потом ее сына. Вот и все.
Ц И правильно сделали.


***

Тянь задал только один вопрос. И то минут через пять после того, как она пр
оизнесла последнее слово.
Ц Почему вы рассказали все это именно мне?
Сначала он подумал, что она ему не ответит. Теперь она была даже не пнем в р
усле высохшей реки. Она была глыбой в непроницаемом мраке ночи. Поток, дол
жно быть, прошел мимо нее. Когда-то давно.
Наконец он услышал, как она прошептала:
Ц Потому что вы теперь убьете того, кто убил моего сына.


***

Ц Вот и все.
Полицейский с ребенком на руках так и шел в ночи.
«Вы убьете того, кто убил моего сына...»
Полицейский с ребенком на руках разговаривал сам с собой посреди парижс
кой ночи:
Ц Странное у них представление о полиции...
Наемный убийца, к вашим услугам... Эта мумия, помешавшаяся от слов сначала
своего отца, потом своего сына, она, верно, приняла Тяня за Святого Духа у н
ее на посылках.
«Вы убьете того, кто убил моего сына...»
Ц Не то чтобы я был против, заметьте... Этот тип всадил пулю в голову Бенжам
ену... я бы охотно с ним расквитался... но месть Ц это блюдо не из рациона слу
жащих полиции, уважаемая... Не прикасаться к нему... никогда... даже думать не
сметь об этом... иначе не бывать справедливости, уважаемая... Каждому свое, в
ам Ц честь изящной словесности, мне Ц этика резиновой дубинки... Каждый и
спользует то, что у него есть...
Полицейский с двумя головами шел и говорил, один в ночи. Иногда он обращал
ся ко второй своей голове, заснувшей у него на плече:
Ц Значит, если я поставлю тебя на ноги, пиши «пропало»?.. Ты меня бросишь, с
кажи?.. Думаешь, так и будет?.. И ты меня покинешь? Ты тоже?
Слова, как пули, вылетают иногда сами собой. Он опомнился, уже когда их про
глотил. Вот так. Баловался себе, и вдруг Ц получай! Он встал как вкопанный.
Он так ясно представил себе, как маленькая девочка скачет по дороге впер
еди него. Дыхание перехватило. Картины мелькают одна за другой. Жанина на
смертном одре. Жервеза, Жанинина дочка, да и ему как родная, в одеянии посл
ушницы: «А ты, Тяньчик, хотел бы, чтобы я стала шлюхой, как мамочка?» Почему б
ы нет? Вот почему: «Бог, Тяньчик, как известно, болезнь неизлечимая». Жерве
зу забрал Бог. Пастора, последней отрады старого служаки, тоже больше нет.
По уши влюбился в мать Малоссенов. «Тихая такая, Тянь, ну просто видение...»
Пастор в Венеции, любовно охаживает то самое видение.
А Тянь здесь.
На этом тротуаре.
Ц Эта старая перечница совсем меня запутала.
Смена направления.
Ц Знаешь что? Зайдем-ка на набережную. Представим отчет патрону. Есть ве
щи, которые не стоит слишком долго держать в духовке. Согласна?
Опять в путь. Опять картинки в голове. Выражение лица Аннелиза, когда он уз
нает, какую роль сыграл в этом деле Малоссен! Невероятно, вы только вдумай
тесь... Аннелиз вызывает Бенжамена, отправляет его щипать себе травку под
альше от дела Сент-Ивера, а тот уже спешит прыгнуть в котел, где варится вс
я эта каша.
Малоссен...
Бумеранг дивизионного комиссара Аннелиза...
Бенжамен...
Ц Хорошо еще, что он в отключке, твой братец...
Непостижимо!
Ц Потому что, если бы он знал, куда вляпался, нам всем не поздоровилось бы
...

39

Любопытно все же, что у людей сложилось такое представление об этой глуб
окой коме... даже у самых продвинутых умов... никаких забот, во всяком случае
, в моральном плане... лучшая сторона сознания... когда ты во сне... в отрыве от
реальности... проваливаешься в черный бархат бездны забвения... и все в так
ом роде... под предлогом, что мозг молчит... предрассудки... главенствующая ро
ль мозга... как будто остальные шестьдесят тысяч миллиардов клеток даны т
ак просто, для украшения... да, шестьдесят тысяч миллиардов молекулярных з
аводиков... собранных в единое целое... Вавилонская башня... да что там Вавило
нская Ц она и рядом не стояла... и они хотят, чтобы все это умерло, замолчав
навсегда... вот так, разом Ц было и нет... но шестьдесят тысяч миллиардов кле
ток умирают медленно... песочные часы, которые дают вам время, чтобы подвес
ти черту под этой жизнью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94