Лусса продолжал уверять, что мне как раз свети
ла такая историческая перспектива.
Ц Ладно, дурачок. Ж. Л. В. Ц полный бред, конечно, согласен! Но это наш общий
бред. И издательство «Тальон» держится только на Ж. Л. В. И если т
ы вынужден пока носить его поносные цвета, утешайся мыслью, что ты отстаи
ваешь Изящную Словесность, лучшего из наших авторов, достойного самого п
очетного места на полках книжных магазинов.
Произнося это, он одной рукой указал на «Террасу Гутенберга», а другой сд
елал знак, показывая, как ему все это приелось.
Ц Ну же, выше нос, дурачок, хао бу ли цзи , как говорят китайцы, «з
абудь про себя» и цжуань мен ли женъ Ц «посвяти себя другим»...



***

Малоссен, или смерть Изящной Словесности. Спасибо, Лусса, утешил.
Жюли нет. Холодная постель. Дети спокойно спят своим праведным сном. Диви
зионный комиссар Кудрие распутывает потихоньку свое дело. Мать витает в
облаках на пару с инспектором Пастором. Стожилкович переводит Вергилия.
И наконец, Сент-Ивер обсуждает условия проживания с Господом Богом Ц св
оим приятелем на небесах.
Жизнь идет своим чередом.
Иногда останавливается.
Если бы еще можно было уснуть! Так нет. Нет покоя предателям. Не успеешь гл
аза сомкнуть, как тут же является старуха Шаботт, или мадам Назаре Квисса
паоло Шаботт (португалка? бразильянка?), чтобы тревожить мой сон. Эта чудов
ищная голова, забальзамированная гневом, и ребячий визг ее престарелого
сына: «Она всю жизнь не давала мне писать!» Потом во весь экран моего созна
ния Ц скорбное лицо Королевы Забо. Ни слова упрека, ни слезы. Ей хватало т
ого, что она не давала мне спать. В руках у нее был тот самый роковой журнал
с моим интервью.
Еще неделя.
Неделя без сна.


***

Журнал вышел. Как и полагается.
Мне сообщили об этом сразу.
Динь-динь, восемь часов утра. Снимаю трубку: Королева Забо.
Ц Малоссен?
Точно она.
Ц Да, Ваше Величество?
Ц Ваше интервью во всех киосках.
Интервью когда-нибудь все равно попадают в киоски, мне на горе.
Ц Вы довольны собой?
Ц ...
Ц Мне только что звонил Шаботт.
Ц ...
Ц Он в восторге.
Ц Что?
Ц Он в восторге, радуется как ребенок, он с полчаса держал меня на телефо
не.
Ц Шаботт?
Ц Шаботт! Министр! Ж. Л. В.! О ком я, по-вашему, говорю? Мальчик мой, вы что, еще н
е проснулись? Давайте-ка, готовьте себе кофе, а я вам перезвоню минут чере
з десять.
Ц Не стоит, спасибо. А вы?
Ц Что я?
Ц Вы его читали?
Ц Оно у меня перед глазами.
Ц И?..
Ц Все замечательно, это как раз то, чего я от вас ожидала, и фотографии с ви
дами Сен-Тропе прекрасные. Но что с вами такое, моя радость?
Кажется, я еще не пришел в себя, когда стоял у газетного киоска на углу, пот
ому что Юсуф, киоскер, спросил меня:
Ц Что такое, Бен, встал не с той ноги, что ли?
Ц «Плейбой»! Дай скорее «Плейбой»!
Ц Вот, держи. Жюли не вернулась? Туго без нее, да?
Я никак не мог найти нужную страницу. Меня трясло, как наркомана в ломке. Я
не смел надеяться. Я не мог поверить в прекрасную гуманность мира. Чтобы с
ам Шаботт, изобретатель мотодубинки, был в восторге от развенчания Ж. Л. В.!
Значит, все возможно, Господи! Человек способен на все!
Ц Не ищи, Ц спокойно сказал Юсуф, Ц страница шестьдесят три, такая крас
отка на развороте, Доротея из Глазго. Можешь зайти в киоск, если хочешь, та
м не помешают.
Бывают дни, когда я начинаю презирать свой пессимизм. Улыбнись, третий ми
р! Дыши глубже, радуйся! Даже Шаботты признают, что голодные могут быть с о
ружием в руках! Разоружайся, третий мир, идем на мировую!
Как бы не так!
Девочка все расписала как надо.
В конце концов, у нее были вопросы, у нее были ответы, у нее был главный реда
ктор. Они все сделали так, как и должно было быть.
Вне всяких сомнений, интервью, которое я сейчас держал в руках, представл
яло собой как раз тот вопросник, который мы с Жереми учили неделями. Слово
в слово.


***

В «Тальоне» меня встретили с наполненными бокалами. Пузырьки шампанско
го и радость в глазах.
Не день, а сплошной праздник. Вечером Тянь читал четырнадцатую главу «Вл
астелина денег», ту, в которой у Филиппа Агуэльтена и его молодой жены-шве
дки рождается первый ребенок. Роды состоялись в самом сердце долины Амаз
онки, в центре ужасного циклона, который вырывал деревья с корнем. Я дослу
шал почти до конца.


***

Потом мы с Джулиусом пошли на ежедневную прогулку. Я шел легкой походкой
с безмятежностью человека, который лишился разом и страхов, и иллюзий. Да
же Бельвиль не казался мне таким уродливым, как обычно... еще бы! Я вдруг под
умал, что новые архитекторы учли в своих планах «характер» квартала. Воз
ьмем, к примеру, огромный розовый дом на пересечении улицы Бельвиль и бул
ьвара Ля-Виллетт; так вот, на самом верху, если внимательно приглядеться,
над окном последнего этажа как будто какая-то арка в испано-мавританско
м стиле, да-да. Естественно, пока строили это чудо, первые этажи стали кита
йскими... Но это неважно, когда весь Бельвиль займут китайцы, крыши украсят
островерхими многоярусными башенками пагод... Архитектура Ц это искусс
тво импровизации.
Мне ужасно захотелось спать. Нужно было наверстать упущенное. Я оставил
Превосходного Джулиуса на кухне у Амара («Ты хорошо получился на снимке
в журнале, Бенжамен, сынок, сам-то видел?») и пошел обратно один, как большой
.
Они прижали меня в двадцати метрах от дома. Их было трое. Один, высокий и ху
дой, врезался мне в пах своей острой коленкой; другой, поперек себя шире, д
ержал меня за горло, пока третий перемалывал мои внутренности серией апп
еркотов, наносимых со знанием дела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94