Она помогла созданию общественной газеты. Она возглавляла протесты пот
ребителей. Она орала «к…» на собраниях городского совета. Она присоедини
лась к группе Движения за освобождение женщин (вкратце «Освобождение же
нщин») и возглавляла митинги по пробуждению сознательности. Она загонял
а женщин в клиники и отделы социального обеспечения в надежде переполни
ть их настолько, чтобы они захлебнулись и люди увидели бы, насколько они о
бмануты. Она организовывала сидячие забастовки в приемных врачей и аген
тствах по найму. Она помогла запустить Союз обманутых потребителей. Субк
ультура, контркультура липли к Кэркам, а вечеринки, которые они посещали,
и вечеринки, которые они устраивали, были теперь другими: собраниями акт
ивистов в честь годовщины Шарпевилля или майских беспорядков в Париже, и
завершались составлением плана новой кампании. Текущим лозунгом было: «
Не доверяйте никому старше тридцати»; это было летом 1968 года, когда Говард
у было тридцать, а Барбаре тридцать один. Но себе они доверяли, и им доверя
ли; они были на стороне нового.
Но то было в 1968 году; теперь это время миновало. С тех пор с Кэрком произошло
многое, но близость, теплоту и согласие того года вернуть было трудно. Они
искали их, ими владело ощущение, что тогда что-то осталось недаденным, и т
уманная мечта все еще мерцала перед ними: мир развившихся сознаний, раве
нства во всем, эротических удовлетворений вне границ реальности, за пред
елами чувств. Они оставались в своем высоком тощем доме и каким-то образо
м все еще находились на стыке между концом и началом, в истории, где прежня
я реальность уходит, а новая наступает в смеси радиации и радикального н
егодования, вспыхивая внезапными привязанностями, ярясь внезапными не
навистями, ожидая, чтобы фабула, фабула исторической неотвратимости яви
лась и заполнила повесть, которую они начали в постели в Лидсе после того,
как Хамид переспал с Барбарой. Они были очень занятыми людьми. Говард с гр
уппой студентов и глубочайшими радикальными намерениями провел изучен
ие возможности восстановления всего квартала, в котором они жили, как ча
сть осуществления народовластия в местной демократии. Местный совет, на
который теперь урбанология Говарда произвела должное впечатление, при
нял этот план; полезным следствием было то, что Кэрки сохраняли свой дом, а
уцелевшие дома в полукруге подлежали со временем реставрации. За окнами
их Дома все еще тянулись пустыри, акры переходной стадии сноса, штрихи ре
конструкции. Дети устроили площадки для игр среди развалин, за которыми
в отдалении торчат серые зашторенные бетонные башни, новые кварталы, вок
зал городских автобусов. В отдалении за хаосом вспыхивают, угасают и вно
вь вспыхивают вывески, возвещая: «Файн фэр», «Эльдорадо», «Бутик новой жи
зни». Над головой пролетают реактивные самолеты, мотороллеры подвывают
на улицах вокруг; в пространствах между яркими натриевыми фонарями оглу
шают и грабят. Днем развалины вокруг них оживляют подростки, бьющие буты
лки, и наспех перепихивающиеся парочки. По вечерам Кэрки стоят внутри св
оего дома после Wiener Schnitzel
Шницель по-венски (нем.).
и видят, как в заброшенных домах напротив вспыхивают огоньки: мети
ловые пьяницы и бродячие хиппи постоянно забираются туда, осуществляя н
езависимый стиль жизни, постанывая в темноте, иногда поджигая себя. Кэрк
и реагируют каждый в меру своих возможностей: Барбара носит им термосы с
кофе и одеяла, а Говард пересчитывает их, и в полуподвальном кабинете, кот
орый он теперь оборудовал (совестливый поступок в их теперь уж слишком п
реходящей жизни), он излагает результаты в негодующих статьях для «Нью с
осаити» и «Сошиалист уоркер» Ц то есть «Нового общества» и «Социалисти
ческого рабочего».
Кэрки не верят в собственность, однако они смотрят на этот апокалиптичес
кий ландшафт текущего момента, эти кратеры, эти развалины, эти заросли ки
прея, на этих кочующих мигрантов с ощущением территориальности. Это внеш
няя сторона внутренней стороны их сознания, их идеальная перспектива; то
чно богатых помещиков, позирующих для портретов, их можно было бы отличн
о написать на этом фоне. Вот Говард, маленький и элегантный; висячие, как у
Сапаты, усы окаймляют уголки его рта, волосы чуть поредели и потому зачес
аны на лоб, чеканный подбородок гневно выпячен; рядом с ним его добрая жен
а Барбара в своем длинном балахоне, крупная, светловолосая, с термосом в р
уке, другая рука стиснута в кулак, чуть приподнята; позади них крупными ма
зками разбросаны обломки форм, спуск и подъем, общество и сознание в проц
ессе трансформации; две центральные фигуры равны, их глаза бдят, их руки и
ноги напряжены в старании выбраться из рамы и зашагать дальше в ногу с хо
дом истории. Ход истории, он служит им, и он для них значим, но каким-то обра
зом теперь он не дает им совсем все. Потому что теперь они, разумеется, зам
етно углубились в четвертый десяток, и кое-что уже достигнуто; и в этом-то
отчасти и беда, как скажет вам Говард, всегда откровенный в своих самораз
облачениях. Как прославленный радикал университета Говард теперь уже с
тарший преподаватель и был кооптирован в разные комиссии и комитеты. Он
все еще активен в борьбе за радикальные решения городских проблем Ц бес
платная школа для непривилегированных детей, кампания помощи, получивш
ая название «Люди в беде», а также в радикальных журналах, где он часто печ
атается. Он редактирует социологическую серию для издателя дешевых кни
г и опубликовал вторую книгу «Смерть буржуазии».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106