Если бы они посмотрели вокруг, то увидели бы, что
энергия социальной свободы изменила мир; им следовало всего лишь начать
претендовать на более полное историческое гражданство. Доступ вовсе не
был прегражден так категорично, как они считали, Ц во всяком случае для л
юдей им подобных, избранных для элитарных привилегий, имеющих возможнос
ть открывать другим людям доступ к этим привилегиям, превратить их во вс
еобщие. А в результате они предавали себя и всех других тоже. «Мы были всел
енской катастрофой», Ц говорит Говард теперь.
Вот так брак Кэрков превратился в тюрьму, в помеху росту, а не в содействие
ему. Барбара, с чьим образованием было покончено, тут же перекрыла все сво
и возможности и регрессировала в стандартную женщину, дорейховскую жен
щину, настроенную только на ведение домашнего хозяйства. Результатом яв
ился характерный синдром относительной фригидности, подавляемой истер
ии, стыда, внушаемого собственным телом с последующим физическим и социа
льным отвращением к себе. Что до Говарда, его задачей было прогрессирова
ть и усердно работать, чтобы угождать другим и не допускать ничего радик
ального, негативного или личного. Он придерживался этой системы истовог
о трудолюбия, чтобы угождать тем, кто социально стоял выше него, но кроме т
ого, даже и собственной жене. «Я приходил домой, Ц говорит он теперь, Ц и
показывал ей черновики моей диссертации, на которых мой руководитель ст
авил пометки: «Гораздо, гораздо лучше», и ждал, чтобы она… сделала бы Ц чт
о? Купила мне велосипед за хорошую успеваемость?» Но так вряд ли могло про
должаться долго, и наступил конец. Ведь Кэрки вращались в мире, в котором и
х пресный конформизм все больше выглядел нелепым, где успешное самопода
вление выглядело тем, чем было на самом деле, Ц безвольной уступчивость
ю общепринятому, духовным самоубийством. Исторические условия менялис
ь; весь мир находился в процессе преобразования, революции нарастающих о
жиданий, больше утверждаясь, требуя больше, раскрепощали себя. «Наша пер
емена просто должна была произойти, Ц говорит Говард. Ц Путы ослабевал
и во всех сферах Ц классы, секс, рабочая этика и так далее и тому подобное.
И человек взрывается. Наконец, он должен осознать собственную перемену»
. «И женщина», Ц говорит Барбара. И в самом деле, как высокопорядочно скаж
ет вам Говард, Барбара первой разбила скорлупу в то решающее лето, решающ
ее для них лето 1963 года. Это был год социальных сдвигов; Говард, когда остал
ьные разойдутся, а вы задержитесь, может подробно перечислить явные симп
томы в столь различных сферах, как популярная музыка, политические сканд
алы, политика стран третьего мира, споры из-за заработной платы в промышл
енном секторе Ц все это, взятое вместе, и делало этот год таким. В капкане
квартиры несчастная, сбирая с толку, постоянно чем-нибудь перекусывая, а
потому толстея, Барбара первой заметила изначальное противоречие. «Она
прозондировала себя», Ц говорит Говард. «Не совсем так, Ц говорит Барба
ра откровенно, Ц прозондировали меня». Ц «Совершенно верно, Ц говорит
Говард, Ц на чисто внешнем уровне тебя трахнули».
Собственно говоря, на чисто внешнем уровне произошло вот что: как-то днем
друг, которым обзавелись Кэрки, студент-психолог по имени Хамид, египтян
ин с большими темными глазами и маниакальным преклонением перед Юн-гом
и Лоренсом Даррелом, зашел к ним уговорить их пойти вечером на джаз-конце
рт. День уже склонялся к вечеру, но Говард, который забывал Ц и вовсе не сл
учайно, говорит нынешний Говард Ц о времени, все еще трудился в универси
тетской библиотеке: усердно читал диссертации других людей и делал из ни
х выписки для написания собственной. Хамид принес с собой на квартиру ко
е-какие фотографии Абу-Симбела и коробку рахат-лукума, но, так или эдак, Ба
рбара легла с ним в кровать, высокую кровать с изголовьем и изножьем в ком
нате, выходящей на гниющий садик. Она попискивала от определенного удово
льствия, хотя все свелось к торопливому перепиху под одеялом Ц отнюдь н
е исключительные минуты для обеих сторон. Но у Барбары они оставили осад
ок тяжкой вины; очень типично, говорит Говард теперь, что ее реакцией было
подавить его, не признать, в надежде зачеркнуть весь эпизод. Однако на Хам
ида воздействовали его собственные неясные нравственные императивы; о
н настоял на том, чтобы остаться поужинать, и его цель, как выяснилось, зак
лючалась в том, чтобы рассказать Говарду все подробности про минуты на в
ысокой кровати раньше днем, когда, как он объяснил, они с Барбарой немножк
о занялись любовью. «Думаю, Ц говорит Говард теперь, Ц его целью, вполне
естественной в контексте его культуры, было укрепить близость между суб
ъектами мужского пола. Нам следует учитывать его взгляд на женщин, детер
минированный его культурой». Ц «Господи, Ц говорит Барбара, Ц я прост
о ему нравилась». Ц «Одно другое не исключает», Ц говорит Говард. И Хами
д с его темными глазами, закончив исповедь, ожидал с осознанием исполнен
ного долга ответа Говарда, а Говард сидел, перемалывая челюстями ужин, в с
остоянии глубочайшего шока. «Первой моей мыслью была физическая распра
ва, Ц говорит он, Ц разумеется, не с Хамидом, а с Барбарой. Я чувствовал, чт
о был взят сам. Этика абсолютного обладания женщиной, на которой вы женат
ы, заложена очень глубоко. Вернее, была». Но он сохранил спокойствие, так к
ак был интеллектуалом, и в любом случае его учили и переучили контролиро
вать себя и не допускать агрессивности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106