Так это и оказалось: большой сад, окружавший дом, был помпезно увешан ги
рляндами лампочек, и люди в вечерних костюмах Ц Кэрки видели костюмы не
так уж часто Ц располагались группами на лужайке, где тихие тушующиеся
студенты разливали белое вино из бутылок с ярлыками «Винное общество Ни
ренштейнер». Кэрки Ц Говард в старой меховой куртке, Барбара в широком к
ружевном платье, достаточно широком, чтобы укрывать бугор ее беременнос
ти, Ц ощутили свой резкий контраст с этой сценой, вторгшимися в нее чужды
ми фигурами. Марвин поводил их по лужайке, познакомил в полутьме со многи
ми физиономиями; и лишь через некоторое время до Кэрков дошло, что они нах
одятся среди людей в личинах и эти физиономии, с которыми Говард знакоми
лся над костюмами, были физиономиями его коллег, облаченных в специальну
ю одежду, которая для поддержания церемонии осталась им после свадеб и п
охорон.
В примыкающей сельской местности стрекотали разбуженные птицы и тяжел
о бегали овцы, громко фыркая; Говард оглядывался, недоумевая, какое место
принадлежит ему во всем этом. Барбара, озябнув, вошла в дом в сопровождени
и педантично учтивого Марвина, беспокоившегося за ее беременность; Гова
рд влип в долгий разговор с пожилым человеком, который обладал мягким за
стенчивым обаянием и здоровым в суровых складках лицом исследователя А
рктики. Пока они беседовали, вокруг них летали ночные бабочки. Говард в св
оей меховой куртке рассуждал на тему, которая мало-помалу сильно его заи
нтересовала Ц о социальных благах и очистительной ценности порнограф
ии в кино.
«Я всегда был серьезным сторонником порнографии, доктор Кэрк, Ц сказал
человек, с которым он разговаривал. Ц Я много раз высказывал свою точку з
рения на представительныx форумах».
Иероглифически величавый тон его собеседника навел Говарда на мысль, чт
о перед ним не кто иной, как Миллингтон Харсент, сей радикальный педагог, б
ылой специалист по политическим наукам, известный столп лейборизма и ал
ьпинист, вице-канцлер университета, в котором теперь подвизался Говард.
И Говард был о нем наслышан; аромат радикализма, свежесть педагогических
веяний, которые цветные приложения и профессиональные журналы обнаруж
или в Водолейте, по слухам, исходили от него. В более местном масштабе за н
им закрепилась репутация страдающего манией строительства, или, как это
формулировалось, комплексом воздвигательства, и считалось, что он вложи
л немало собственной энергии, вымечтав вместе с Йопом Каакиненом футури
стический академгородок, в котором теперь преподавал Говард. Трудно быт
ь вице-канцлером, который должен быть всем для всех людей; Харсент приобр
ел репутацию именно такого, только прямо наоборот: консерваторы считали
его крайним радикалом, а радикалы Ц крайним консерватором. Но теперь эт
от человек, известный простецкой демократичностью (он ездил по академго
родку на велосипеде, и поговаривали, что он иногда курит травку на студен
ческих вечеринках), стоял перед Говардом, и тепло беседовал с ним, и сжимал
его плечо, и обсуждал его книгу так, словно знал, что в ней; Говард потеплел
, почувствовал себя непринужденно.
«Не могу выразить, как я рад, что у нас здесь есть кто-то вашего калибра»,
Ц сказал Харсент.
«Знаете, Ц сказал Говард, Ц я очень рад, что я здесь».
Харсент и Говард вместе вошли в дом в поисках источника «Ниренштейнера»
; Харсент вручил Говарду извлеченные из дипломата в холле экземпляр план
а расширения университета и специальную брошюру, изящный документ, напе
чатанный на жемчужно-серой бумаге и написанный на пять лет раньше в само
м начале всего этого Йопом Каакиненом, чьи вдохновенные здания росли как
грибы повсюду в академгородке.
«Это Бытие, Ц сказал Харсент. Ц Полагаю, можно сказать, что теперь мы дос
тигли «Чисел». И, боюсь, приближаемся к Иову и Плачу Иеремии». Ц И Харсент
пошел дальше беседовать с другими гостями во исполнение своего обществ
енного долга; Говард стоял с бокалом вина на кухне Марвинов с новой плито
й и старинной духовкой для выпекания хлеба в стене и просматривал брошюр
у. Она носила название «Сотворяя общину-здание, диалог», и на обложке пять
студентов почему-то в состоянии беспаховой наготы, столь любимой стили
стами начала шестидесятых, вели между собой очень даже энергичный диало
г. Внутри Говард прочел факсимиле написанного от руки вступления: «Мы не
только создаем здесь новые здания; мы также сотворяем те новые формы и пр
остранства, которым предстоит стать новыми стилями человеческих взаим
оотношений. Ибо архитектура Ц это общество, и мы здесь созидаем обществ
о современного мира нынешнего дня». Говард положил брошюру и вышел из ку
хни под низкие дубовые балки гостиной, чтобы обозреть своих коллег, болт
ающих в полутьме на лужайке; он думал о контрасте этого сельского обитал
ища с высокими каакиненскими зданиями, которые преображали старинную т
ерриторию университета. Некоторое время спустя он прошелся по дому и обн
аружил Барбару, лежащую на диване в алькове с головой на коленях старшег
о преподавателя философии.
«Ну и ну, Ц сказала Барбара, Ц ты произвел хорошее впечатление. Вице-кан
цлер отыскал меня специально, чтобы сказать, как сильно ты ему нравишься
».
«Он пытается свести вас к нулю, Ц сказал философ, Ц Украсть ваш огонь».

«У него ничего не выйдет, Ц сказала Барбара, Ц Говард слишком радикален
».
«Поберегись, они тебя зачаруют, Ц сказала Барбара позднее, прижимая сво
й эмбрионный бугор к приборной доске, когда они через тьму ехали домой в В
одолейт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106