Затем настала очередь самого Николаса. Отец Матей ехал позади них, покач
иваясь на лошадином крупе, прихлебывал из кувшина самогон и напевал себе
под нос что-то косноязычно-развеселое. Вряд ли его сейчас интересовало ч
то-либо, помимо самогона.
Николас припоминал вслух все события своей жизни, начиная от осознания с
амого себя в пылающей повозке, с грохотом несущейся по каменистой дороге
, и заканчивая резней в доме-башне отца Лансама Ц словно бы не для мальчи
ка, а для себя самого. Никогда и никому он не рассказывал историю своей жиз
ни. Только, пожалуй, Катлине… Где-то на середине рассказа он на мгновение
прервался, опомнившись, и вдруг заметил, как блестят глаза мальчика. Янас
слушал его с раскрытым ртом, не перебивая. Ни тени недоверия не было на его
лице.
«Впрочем, это неудивительно, Ц подумал тогда Николас. Ц Все дети любят
сказки… Будь он лет на пять постарше, он бы ни за что не поверил мне. Хотя… О
н ведь видел меня без одежды…»
Ц А другие? Ц спросил вдруг Янас.
Ц Что?
Ц Ну, кроме тебя… Остался ли кто-то еще? Помнишь, там, в канализации… безли
кие… Кто они? Я никогда о таких не слышал.
Ц Я тоже. Мне трудно говорить об этом. Я совсем ничего не помню. Только ино
гда… всплывают какие-то картинки… Огромное озеро, куда вливается множес
тво рек… озеро кипит… и день и ночь над ним стоит дымка из водяной пыли. Ка
жется, оно называется Стремительные Водовороты. Скалы… На их вершинах го
лубой лед сверкает под утренним солнцем так, что невозможно смотреть… Я
не знаю: воспоминания это или сновидения, но… Но я знаю одно Ц Потемье пре
красно!
Ц Прекрасно? Люди говорят, что это Ц ужасный мир.

Мальчик помотал головой. Как и все жители Империи, он слышал легенду о Пот
емье. Когда-то, когда Врата Потемья были открыты, создания оттуда посещал
и земли людей, похищая некрещеные души. Давая им иную, нечеловеческую пло
ть. Такие были обречены на тоскливое существование между двумя мирами Ц
меж Потемьем и миром людей. Но Герлемон Святоборец закрыл Врата. Запечат
ал их навсегда.
Ц Потемье прекрасно… Ц помолчав, повторил Николас, будто совсем не слу
шал мальчика.
Ц Я… не совсем понимаю. Нет, я не про души. Я про тебя… Зачем ты здесь? Какой-
то смысл в том, что тебя… изгнали?
Николас мгновенно обернулся к мальчику Ц так быстро, что тот не успел оп
устить глаза.
Ц Я никогда об этом не думал, Ц выговорил Николас. Ц Изгнали… Меня Ц из
гнали… Какой может быть смысл в моем изгнании? Я здесь совсем один. Ты пони
маешь, что это такое Ц когда ты совсем один?!
Последние слова вырвались из него словно сами собой. Впервые Николас под
умал о том, что очень нескоро оправится от гибели Катлины. А Топорик помед
лил немного и ответил:
Ц Это я понимаю…
Ц Я… Ц не в силах остановиться, продолжал Николас, Ц будто осколок, зал
етевший сюда из былых времен, существо без прошлого и будущего. Я стану са
мим собой лишь тогда, когда найду то место, где есть такие, как я. Ц Тут он н
аконец заставил себя замолчать.
Как странно! Все, о чем он думал бесконечно долгое время, оказывается, укла
дывается всего в несколько фраз…
Кажется, Янас хотел спросить еще о чем-то, но, глянув на потемневшее, словн
о заострившееся лицо Николаса, ничего спрашивать не стал. И Николас ниче
го больше не говорил.
Закончив разговор и погрузившись в себя, он неожиданно понял, что его до с
их пор не отпустила больно стягивавшая все тело настороженность. Зато от
ец Матей, вдосталь нахлебавшийся самогона, ободрился настолько, чтоприш
порил свою лошадку, пустив ее вскачь.
Ц А давайте вернемся! Ц предложил он, поравнявшись с Николасом. Ц Госп
один императорский посланник, давайте вернемся, а?
Ц Не болтай ерунды!
Ц Я буду учить их! Ц кричал священник, хватаясь руками за лошадиную гри
ву. Ц И на этот раз семя упадет в благодатную почву! Вы видите: они поняли,
что за прегрешения их ждет расплата не только на небе, но уже и на земле. Та
кого смирения я никогда не читал на лицах этого дикого народа! Вы, господи
н, как архангел с карающим мечом, пришли и преподали им урок! Раньше они го
ворили, что Христос был просто дурак, что не использовал свою силу во благ
о себе и своему роду; вы не поверите, но они даже смеялись над ним! А сейчас,
когда они убедились в том, что Господь-вседержитель печется о верных сво
их слугах, спасая их из лап смерти, что он может не только быть милостивым,
но и направлять свой гнев на нечестивцев, они переменятся! Я это чувствую!
Давайте, господин, вернемся! И осеним Халию святым крестом!.. Всю Халию!
Начало темнеть. Николас подхлестнул свою лошадь, но через несколько мину
т придержал ее. Священник и мальчик безнадежно отстали. У крестьян не наш
лось седел и подходящей упряжи, так что всадникам пришлось Держаться на
голых крупах, и если для Николаса это не составляло большого труда, то его
спутники прилагали все усилия, чтобы не упасть.
Еще через час стало ясно, что даже к ночи они не доберутся к подножию гор. Н
адо было останавливаться на ночлег где-нибудь неподалеку, тем более что
лошади явно устали. Топорик, хоть и не жаловался, но уже кренился со своего
скакуна то на один бок, то на другой, а отец Матей громогласно сообщал, что
хотя дух его крепок, но тело нуждается в отдыхе и иссыхает, а на скаку пить
из кувшина очень трудно.
Скомандовав продолжать путь, Николас пустил лошадь вскачь Ц он намерев
ался проехать вперед и поискать место для ночлега. Далеко обогнав мальчи
ка и проповедника, он остановился Ц у подножия зажегся огонек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99