» Ц невольно задалась она вопросом. Она соглас
илась принять участие в операции Ц но только потому, что надеялась верн
уть любовь Габриеля. Но он сразу же отмел ее попытки воскресить прошлое, з
аявив, что их интрижка в Тунисе была не чем иным, как проявлением слабости
с его стороны. Но что бы она по этому поводу ни думала, ей не давал покоя еще
один вопрос. Почему все-таки он решил после стольких лет вернуться на слу
жбу и убить Тарика? Неужели это самая обыкновенная месть? Так сказать, око
за око? Но нет, подумала она, мотивы Габриеля наверняка куда сложнее и глуб
же, нежели месть в ее первозданном виде. Например, ему необходимо убить Та
рика, чтобы простить себя за то, что случилось с Лией, и попытаться наладит
ь свою жизнь. Очевидно, ему это и удастся, но сумеет ли он когда-нибудь прос
тить ее? Ц подумала она. Возможно, она заслужит его прощение тем, что помо
жет убить Тарика? С другой стороны, она поможет ему только в том случае, ес
ли затащит в свою постель другого мужчину. Она прикрыла глаза и стала дум
ать о Юсефе эль-Тауфики.

* * *

Габриель остановил свою машину на Эшуорт-роуд. Выйдя из салона, он демонс
тративно уронил ключи и, присев на корточки, сделал вид, будто их разыскив
ает. На самом деле он осматривал низ автомобиля в поисках какого-нибудь п
редмета, которого там не должно было быть Ц торчащего проводка, прикреп
ленной к днищу коробочки и тому подобных вещей. Ничего не обнаружив, он уд
овлетворенно вздохнул, сел в машину, завел мотор, после чего около получа
са ездил кругами по кварталам Мейда-Вейл и Ноттинг-Хилл, проверяя, нет ли
за ним слежки.
Он был недоволен собой. Его учили Ц сначала отец, потом Шамрон, Ц что муж
чина, который не умеет хранить тайны, слабак и никчемный человек. Его отец
ухитрился выйти живым из Аушвица, но до конца своих дней отказывался об э
том говорить. За всю свою жизнь он ударил сына один раз Ц когда тот потреб
овал, чтобы отец рассказал ему о том, что происходило в лагере. Если бы не ц
ифры, вытатуированные на его правом предплечье, Габриель, возможно, так б
ы никогда и не узнал, что его отец прошел через ад.
Если разобраться, в Израиле обитало множество людей с так или иначе трав
мированной психикой Ц матерей, потерявших на войне сыновей; юношей и де
вушек, у которых террористы убили родителей или родственников. После Вен
ы Габриель жил, опираясь на моральные принципы, сформулированные его отц
ом. Так, отец говорил: «Иногда люди умирают слишком рано. Скорби по ним все
й душой, но никогда не выставляй свою скорбь напоказ, как это делают арабы
. Когда же закончишь скорбеть, сотри слезы с глаз, распрямись, обустрой сво
ю жизнь и живи дальше».
Последнее пожелание отца, призывавшее обустроить жизнь и как ни в чем не
бывало жить дальше, выполнить было труднее всего. Габриель винил себя за
то, что произошло в Вене, не только по той причине, что у него была интрижка
с Жаклин, но еще и потому, что он, убивая брата Тарика, повел себя недостойн
о. Он разбудил Махмуда перед тем, как убить, потому что хотел, чтобы тот зна
л, что умирает. В свое время он испытывал немалое удовлетворение при мысл
и о том, что перед смертью Махмуд видел ствол нацеленной на него «беретты
» и вспышку выстрела, который разнес ему мозги. Шамрон учил его «террориз
ировать террористов» Ц думать так, как они, действовать так, как они. Но п
осле Вены Габриель пришел к выводу, что судьба наказала его за попытку уп
одобиться своим врагам.
Он тоже себя наказал. Одну за другой он закрывал перед собой двери, которы
е вели к нормальным человеческим радостям и удовольствиям. Он дрейфовал
сквозь пространство и время, как если бы был бесплотным духом: смотрел, ка
к другие предаются радостям жизни, но сам не пошевелил даже пальцем, чтоб
ы их вкусить. Он все замечал, все видел, но сам никаких ощущений не испытыв
ал. Красоту он воспринимал только на картинах Ц когда созерцал их в выст
авочном зале или реставрировал, врачуя нанесенные им безжалостным врем
енем и человеческой безалаберностью раны. Шамрон сделал из него разруши
теля. Габриель же огромным усилием воли трансформировал себя в целителя
. К сожалению, исцелить самого себя он был не в состоянии.
Так стоило ли после всего этого рассказывать о своих тайнах Жаклин? Како
го черта он взялся отвечать на ее вопросы? Ответ лежал на поверхности Ц е
му этого хотелось. Ему было приятно с ней разговаривать Ц он почувствов
ал это, как только перекинулся с ней несколькими словами, когда приехал н
а ее виллу в Вальбоне. Это можно было рассматривать как прозаическое жел
ание поделиться с коллегой по ремеслу кое-какими профессиональными сек
ретами из прошлой жизни и поведать ему о боли и разочарованиях. Но за этим
могло скрываться и нечто большее: общаясь с ней, ему, по крайней мере, не ну
жно было притворяться или оправдываться. Он вспомнил о своих глупых фант
азиях, касавшихся матери Пиила, а также о том, как все у них закончилось, ко
гда он попытался рассказать ей о себе правду. В этом сценарии находили от
ражение глубоко запрятанные комплексы Габриеля Ц в частности ужас пер
ед тем, что ему когда-нибудь придется рассказать некоей женщине о своей п
рофессии киллера. Но к Жаклин это не относилось. Она уже все о нем знала.
Быть может, Жаклин права, подумал он, и ему следовало попросить Шамрона за
действовать в операции другую девушку. Ведь теперь Жаклин стала его «бат
левейха», и завтра ему придется давать ей наставления относительно того
, как и при каких условиях она должна заманить в свои объятия другого мужч
ину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141