Как бы то ни было, в это время офис Ишерву
да превращался в его персональное чистилище, своего рода комнату пыток.
Сидя у себя за столом, он ощущал в душе невероятную сосущую пустоту, сопро
вождавшую ежедневный переход от сдержанного оптимизма, который он испы
тывал по утрам, к леденящему чувству безысходности охватывавшему его ве
черами, когда он возвращался в свою квартиру в Южном Кенсингтоне. Всякий
раз в три часа пополудни он переживал маленькую смерть: закрываться было
рано, так как это означало бы признать свою полную капитуляцию перед обс
тоятельствами, но и сидеть до шести, просматривая пустейшие, ничего не зн
ачащие бумажки, тоже было невмоготу.
Как это обычно бывало после ленча, он находился у себя в офисе. Его левая р
ука сжимала кружку с горячим чаем, а правая лениво перебирала лежавшие п
еред ним на столе бумаги: счета, которые он не мог оплатить, буклеты со све
дениями о поступивших на рынок картинах, которые он был не в состоянии пр
иобрести, и рекламные объявления о художественных выставках и аукциона
х, которые он давно уже не посещал.
Подняв голову, он сквозь открытую дверь бросил взгляд в предбанник, где р
асположилась за столом работавшая в его галерее женщина. Это очаровател
ьное существо, называвшее себя Доминик и обладавшее восхитительной точ
еной фигурой, представлялось Ишервуду законченным произведением искус
ства. Кем бы ни была эта женщина, с ее воцарением в этих стенах жизнь в гале
рее стала куда более интересной и насыщенной событиями, чем прежде.
В прошлые годы Ишервуд всегда плотно прикрывал дверь, отделявшую его офи
с от предбанника. Ему хотелось верить, что он важная персона, занимается в
ажными делами и принимает у себя важных гостей. Ну а коли так, считал он, ме
жду ним и его секретаршей должна существовать определенная дистанция. Н
ынче же он предпочитал держать дверь открытой. Ах, если бы он только мог по
воротить время вспять лет на двадцать и вернуться в прошлое, когда он нах
одился на вершине своего могущества! Тогда он почти наверняка обладал бы
Доминик, как обладал дюжиной ей подобных работавших на него девушек. И не
только благодаря деньгам, вилле в Сен-Тропе и яхте, которыми он тогда влад
ел. Во многом он был обязан своим победам над женщинами искусству. Тем кар
тинам, которые у него были и которые являлись лучшим афродизиаком, чем ко
каин.
В имевшееся у него в избытке свободное время Ишервуд развлекался различ
ными фантазиями насчет своей новой секретарши. К примеру, он задавался в
опросом, вправду ли она француженка или одна из тех израильтянок, которы
е в силу тех или иных причин выдают себя за представительниц других наци
й. Интересное дело: при всей ее красоте, в Доминик было нечто пугающее Ц т
ак по крайней мере казалось Ишервуду. В этой связи он и помыслить не мог о
том, чтобы подкатиться к ней с нескромным предложением или ласками. «Или
все дело во мне? Ц рассуждал Ишервуд. Ц И я просто пытаюсь скрыть за наду
манными страхами собственную озабоченность перед грядущей старостью и
дряхлением? Но не является ли такого рода игра воображения тем спасител
ьным средством, к которому прибегает природа, дабы избавить нас от неосу
ществимых желаний и не позволить разыгрывать из себя идиотов перед таки
ми прекрасными молодыми женщинами, как Доминик Бонар?»
Присматриваясь к секретарше, Ишервуд неожиданно пришел к выводу, что с н
ей и в самом деле творится что-то неладное. Весь день она была, как на иголк
ах. Кроме того, она отказалась покинуть галерею в обеденный перерыв, а вед
ь он пригласил ее на ленч не куда-нибудь, а в ресторан Уилтона. Из душевной
приязни пригласил, без всякой задней мысли, между тем она предпочла посл
ать за бутербродами в соседнее кафе. Возможно, это имело какое-то отношен
ие к тому арабскому парню, который как-то раз за ней заходил. Юсеф Ц так, ка
жется, она его называла. Но быть может, все дело в Габриеле? Ишервуд был уве
рен в одном: если Габриель когда-нибудь ее обидит, как обидел того мальчиш
ку в Корнуолле… Как же, дай Бог памяти, его звали? Пирл? Пак? Нет, Пиил Ц вот к
ак. Ну так вот: если Габриель ее обидит, то он… К сожалению, он мало что мог с
делать Габриелю. Разве что мысленно присовокупить ко всем его прегрешен
иям еще и этот грех?
За окном послышался звук автомобильного клаксона. Ишервуд поднялся с ме
ста, подошел к окну и выглянул на улицу. У дверей стоял фургон для доставки
товаров. Странно, подумал Ишервуд. Он не ждал сегодня никаких поставок. Ме
жду тем водитель нажал на клаксон еще раз. Кто это? Ц задался вопросом Иш
ервуд. Что ему надо?
Он выглянул из другого окна, находившегося непосредственно над входом. П
од таким углом он не видел лица водителя Ц только его лежавшие на руле ру
ки. Но эти руки он распознал бы среди тысяч других. Это были лучшие руки в б
изнесе.

* * *

Они поднимались на лифте в верхнее помещение галереи. В центре, как пленн
ица, Жаклин, слева от нее Габриель, а справа Ц Шамрон. Жаклин попыталась п
ерехватить взгляд Габриеля, но тот смотрел прямо перед собой. Когда двер
ь открылась, Шамрон с торжественным видом проводил ее к крытой бархатом
скамейке в центре зала, как если бы Жаклин была важной свидетельницей, го
товящейся давать показания. Она присела на скамейку, скрестила ноги в щи
колотках, оперлась локтями о колени и положила подбородок на ладони. Габ
риель встал у нее за спиной, Шамрон же принялся мерить зал ногами, словно р
азочарованный покупатель, которого не устраивали выставленные здесь к
артины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141