Дураки мы! Будто девок мало на свете. Погляди, Нюнис, какие две розы у меня тут сидят,—Юозас показал на своих соседок. — Выпить хочешь?
— Поставишь?
— Да ты ведь уже клюкнул, чертов сын! Садись, садись. Я не сержусь. Эй, дайте четвертинку!
Нюнис подозрительно оглядел толстогубого.
— Говорю, не сержусь. Ну, честное слово. Дай пять.
Парни пожали друг другу руки. Дружок Вядягиса хотел выбить пробку, но Нюнис оттолкнул его руку.
— Не выношу прислужников!
— Слыхал, ты и рюмок не признаешь, — осклабился Юозас. Он поднял свою, чокнулся о четвертинку, которую чернявый держал в руке.— За мир, Нюнис!
— Идет! — Нюнис запрокинул бутылку, а Юозас
в это время взмахнул руками, словно собираясь обнять дружка, и ударил ладонью по четвертинке, загоняя ее в глотку лохматому. — Мы в расчете, Нюнис!
— Иисусе! — завопили обе соседки Вядягиса и нырнули под стол.
Пока люди спохватились, Юозас и парень с толстыми губами исчезли.
Антанас бросился вслед за беглецами.
— Держите хулиганов, держите! Человека избили ! — кричал он, проталкиваясь сквозь толпу.
Шарунас бежал сзади и плакал. Мальчик был потрясен всем увиденным; перед его глазами все еще был лохматый парень, прислонившийся к стене балагана. Он сидел, широко расставив длинные кривые ноги, сгорбившись, разевая окровавленный рот, и глядел перед собой такими злыми глазами, что казалось — вот-вот вскочит и свернет весь балаган.
— Его убили, папа? — всхлипывал мальчик, догнав отца.— Он лежит там в крови...
— Черт его не возьмет, — зло отрезал Антанас. — Ты лучше полюбуйся, как полиция следит за порядком.
Шарунас взглянул туда, куда показал отец, и у каменной ограды костела увидел полицейского, мимо которого как раз шагали Юозас с дружком. Проходя, Вядягис приподнял шапку, полицейский отдал честь, и приятели исчезли за церковной оградой.
— Почему он их не забрал? — удивился Шарунас. Антанас махнул рукой.
— Этот — ихний приятель. Может, другой заберет...
— Его посадят в тюрьму, да, папа? — заинтересовался Шарунас, уже успокоившись.
Отец покачал головой.
— А что ему будет?
— Оба они под стать друг другу. Та только разница, что один нищий, а другой барин. Нужно будет, Вядягис подкупит свидетелей, они и покажут, что четвертинка сама полезла Нюнису в глотку. Нюнис сам это знает и заводиться не будет.
— Я бы не простил Вядягису, — мальчик сжал руку отца.
Но ответа он не услушал: что-то почувствовав, Антанас оглянулся через плечо и в нескольких шагах увидел бледного человечка в высокой мерлушковой шапке. Антанас потянул сына за руку. Они перешли улицу и заглянули в скобяную лавку.
— Что мы тут будем покупать, папа? Антанас притворился, что не расслышал.
В лавке было тепло, шумно. Пахло керосином, краской, табачным дымом. Звенели косы, ведра, дробно стучали гвозди, когда продавец швырял их на весы. Непрерывно хлопала дверь, впуская крестьян, красных то ли от мороза, то ли от водки. Кто покупал, кто не покупал, но, натащив снега, обогревшись и оставив на полу лужи, все вываливались обратно на улицу.
Антанас потолкался с минуту з лавке и через другую дверь вышел во двор.
— Давай к Бенюсу зайдем, — предложил Шарунас.
— Он в деревне,— неохотно ответил отец.— А что? Соскучился?
— Ага.—Мальчик не мог сказать, почему соскучился по брату и соскучился ли вообще. Скорее всего его тянула к Бенюсу не столько братская привязанность, сколько детское любопытство и желание похвастаться новыми ботинками.
— А когда встречаетесь — всегда ссоритесь, — заметил Антанас.
— Бенюс иногда воображает, — вздохнул Шарунас.
— А ты его любишь?
— Он мой брат... Был бы он моложе, было бы лучше. Теперь я как-то его стесняюсь...
— Ишь какой! — Антанас ткнул культей в спину мальчику.—А как ты меня не стесняешься? Я-то Бе-нюса старше?
— Папа — дело другое...
Разговаривая, они подошли к аптеке, мимо которой улица вела на Рикантайский большак. И на противоположном тротуаре, у киоска, Антанас снова увидел человечка в кожаной куртке. Он вспомнил листовки, которые оставил вчера Дундулис, и зло усмехнулся. Спросите телеграфные столбы и Жаленайский молочный завод. Может, они скажут, кто их сегодня на рассвете украсил листовками... Но этот может, конечно, задержать... Или сделают как в тот раз? Подержат в полиции, пока дома будут делать обыск, и придется возвращаться ночью. Дурачье, вот дурачье... Думают, без него лучше удастся допросить Агне. А Агне, даже если б хотела, ничего бы не могла сказать, потому что не знает, где он прячет запрещенную литературу.
В конце концов сейчас у Антанаса и нет ничего. Достал как-то книжку Ленина про государство. Прочел, отдал. Было еще собрание статей Капсукаса. Тоже вернул. Последний номер «Тесы»... Да, и «Теса» несколько дней назад пропутешествовала дальше... Погоди, а вчерашний номер «Тесы», который принес Дундулис? Разве это не глупость, черт подери... Он же забыл спрятать газету!.. Листовки сунул за подкладку пиджака, а газету в спешке положил под сенник, решив получше перепрятать ночью. Но ссора с Агне выбила все из головы, и он ушел утром, забыв под сенником газету...
— Зайдем в корчму. Может, найдем кого из Рикантай. Подвезут, — попросил Шарунас.
Большой постоялый двор был битком набит подводами. У коновязи, свесив головы, стояли лошади. Под санями курился дымок от свежего навоза, пар клубами вырывался из обиндевевших лошадиных ноздрей и неторопливо таял в тяжелом, ленивом воздухе.
Шарунас увидел у саней старика Жасинаса и попросил подвезти.
Антанас недовольно поморщился.
— Мой сын пошутил,— вмешался он.— Мы еще не собираемся домой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119