..
Мингайла приосанился и, сияя, так прокричал команду, что в лесу откликнулось эхо:
— Второй патруль на свое место шаго-ом марш! Отряд, равняйсь!
На другой день к Бенюсу на последней перемене подошел Мангайла.
— Как себя чувствуешь после вчерашнего похода? — спросил он, дружески сжимая ему локоть.— Кости не ломит?
— Нет, господин учитель.
— Я обычно не спешу с выводами, но вчерашний твой поступок был превосходен, мой мальчик. Ты защитил честь скаутов и... умело использовал случай нанести удар им. Понимаешь, что я имею в виду?
Бенюс не понимал: он был слишком смущен. Но одно ему ясно: учитель знает, что он солгал.
— Я не думал, что ты окажешься таким молодцом! — Мингайла взял Бенюса под руку и повел ближе к парадной двери, где не мешали ученики.—Ты, без сомнения, понимаешь, почему эти слова я говорю тебе не перед строем, а с глазу на глаз?
— Я думал... Мне показалось, что в шарабане, и правда, был Качяргис...—выдавил Бенюс, смотря в сторону.
— А как же. — В голосе учителя была несокрушимая вера в свою правоту.—Иначе и быть не могло.
Бенюс минуту напряженно думал.
— Но его... не накажут? — наконец решился он, собравшись с силами.
— Будь спокоен. Дела никто не б>дет возбуждать.— Учитель значительно улыбнулся.— Но к твоему шагу необходимо достойно отнестись и сделать соответствующие выводы. Мне кажется, ты уже вырос из штанов помощника, хотя и недавно надел их. Ты бы хотел командовать патрулем вместо Сикор-скиса?
У Бенюса перехватило дух. Он прислонился к стене и дрожащими пальцами трогал холодную штукатурку.
— А куда денется Альбертас? — пробормотал он, все еще не переводя дыхания.
— Мы создаем из новых скаутов отдельный патруль. Поручим его Сикоркису.—Раздался звонок. Мингайла дружески подтолкнул Бенюса и добавил: — Зайди ко мне, когда приготовишь уроки. Посоветуемся.
Бенюс не находил себе места. Он — патрульный! На равных правах с Альбертасом. Да что Альбертас! Его патруль свежевыпеченный. А Бенюс будет руководить старыми волками. У него под началом будет и острый на язык Варненас, и надутый Трумпис, сынок лавочника, и Людас Гряужинис. Ну, что они теперь запоют? «Скаут, будь готов!» —«Всегда готов!» Будут стоять навытяжку перед Бенюсом, отдавать ему салют, выполнять его приказы. А попробуют не выполнить — поглядим...
После звонка Бенюс первым вырвался во двор. Сердце бешено колотилось от волнения: сегодня он непременно встретит ее. Непременно! Только б не прозевать... Кто-то, пробегая мимо, заговорил, ударил по спине набитым портфелем, но Бенюс не ответил. Он словно впервые видел и улицу, по которой громыхала телега, и деревья, поднявшие тяжелые ветви в прозрачное весеннее небо, и учеников, чьи бархатные, окантованные серебром шапочки зеленели на солнце — словно плыли по воздуху лоскуты мха. И Виле показалась ему совсем другой, чем раньше. Она прошла мимо, разговаривая с подругами. Ее тугие косы, украшенные голубыми лентами, пахнули фиалками, Виле была как яркий весенний день. Не спуская с нее глаз, он следовал за ней, и его решимость укреплялась с каждым шагом. Он еще не знал, с чего начнет, но чувствовал себя смелым и радовался, что больше не робеет.
Они вышли на рыночную площадь. Римгайлайте попрощалась с подругами и исчезла в дверях лавочки Зельке. Может ли подвернуться случай удобнее? Ведь к Зельке ведут пути всех гимназистов. Здесь можно получить все, что угодно. А ученикам нужны не только карандаши, перья, тетради или конфеты. Старшие иногда просят такие вещи, которых, кроме Зельке, никто не посмеет продать гимназистам. На уроке, глядишь, кто-то пустил надутый презерватив. Все знают, что эта штучка — из лавочки Зельке. Или на улице кто-то выстрелил из монте-кристо по собачонке...— знай, и тут не обошлось без помощи Зельке. Но Зельке хитер, умеет держать язык за зубами: никогда не скажет, кому что продал. Он «знает» только четыре имени: все мальчики у него Йонасы или Пятрасы, а девочки — Оны да Мариёны. Когда покупателей нет, он сидит за прилавком, подперев ладойями длинные
седые пейсы, и смотрит на «ларец счастья» глазами цвета мутной воды. Но долго скучать ему не приходится, особенно после уроков.
Вот и теперь Бенюс застал в лавочке несколько учеников, которые пришли попытать счастья или подразнить веселого еврея и, заговорив его, стянуть какую-нибудь мелочь.
Бенюс встал рядом с Виле, которая пробовала перья.
— Перья...— сказал он.— Ну, как, ничего? Мне тоже нужны перья, — и протянул руку к коробке.
Она подняла глаза и покраснела. Бенюс заметил ее смущение и почувствовал такую смелость, будто давно уже был знаком с ней.
— Мне не нравятся простые, — добавил он, не дождавшись ее ответа. — Лучше всего рондо, английские.
— Английские — дороже, — заметила Виле. Бенюс нащупал в кармане потрепанный кошелек,
который дала ему мать, снаряжая в гимназию. Там было мелочи больше, чем на поллита. Покупай хоть десяток английских перьев.
— Пейса, дай пару рондо! — крикнул он Зельке. Это прозвище придумали гимназисты.
— Ты играешь в перья? — неожиданно спросила Виле.
— Что ты...—Бенюсу стало неловко, что она подумала о нем, как о каком-нибудь гимназистике из первого класса.— Я хочу одно дать... одолжить тебе... Увидишь, что такие перья выгодно покупать, хотя они и дороже.
Она засмеялась. Он понял, что сморозил глупость, но слово — не воробей...
— Уй-уй-уй, вот красивая пара — Пятрас и Мариё-на, — улыбнулся Зельке, пощипывая пальцами длинную, веером, бороду.
Виле вспыхнула как огонь, но, все еще смеясь, подвинула пять центов и попросила завернуть ей два простых пера.
— Красивая девушка сегодня без денег, — шутил старик, смахивая монету в ящик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119