Его костистое смуглое лицо было бледнее обычного, карие глаза сверкали, словно раскаленные угли, широкие ноздри нервно подрагивали, жадно втягивая пьянящие запахи липового цвета и сохнущего сена. Остывающее солнце залило медью низкую коренастую фигуру, красивую голову, густые черные волосы, зачесанные как у Гитлера — налево. Сам невысокий, Альбертас всегда подчеркивал, что гениальные исторические личности не отличались большим ростом; может, он и напоминал слегка канцлера третьего рейха, а может, прическа подсказала друзьям такую мысль,—но все трое подумали, что Альбертас человек особенный, и обменялись многозначительными взглядами.
— Честное слово! — первым нарушил молчание Гряужинис. — Когда у тебя начнет расти борода, отпусти усики, и будешь настоящий Адольф.
Альбертас притворился, что не услышал.
— Послушай, Альбертас. Это все, что ты хотел нам сказать? — вставая, спросил Бенюс.
Сикорскис вздрогнул, потер ладонью лоб и задумчиво ответил:
— Нет. Я хотел вас спросить, согласны ли вы помочь мне выпускать тайную газету?
— Ура! —вскочил Людас—Вот это мысль! Тайную газету! И, ясно, против учителей?
— Против антинационально настроенных учителей, — поправил Альбертас. — Только не радуйся раньше времени. Кто-то должен оплачивать расходы по газете. Я согласен покрыть часть...
— Плевал я на часть! — горячо прервал Людас. — Гряужинис один покроет все расходы. На бой с учителями!
— Я так и думал, что с тобой торговаться не придется. — Альбертас, забыв о торжественности момента, похлопал Людаса по плечу. — А вы что думаете о газете, Ромас?
— Хм...—хмыкнул тот, улыбаясь всеми своими веснушками.—Деньгами помочь не могу... И вообще... Такое дело пахнет волчьим билетом...
— Испугался? — Сикорскис презрительно ухмыльнулся. — Пиши свои стишки про божьи пылинки и забудь, что говорил. Бенюс...
— Я не испугался, — обиделся Лючвартис. — Только предупреждаю, что за такую деятельность педагогический совет нам спасибо не скажет.
— Все равно,—отрезал Альбертас. — Кто перед боем думает о смерти, тот трус. Тем более, что мы почти ничем не рискуем. «Юный патриот» — мы думаем так назвать свою газету — будет только формально нелегален. Я говорил с одним человеком. Он заверил, что преследовать ее будут только для виду. Я вам не скажу фамилии этого человека. Чем меньше знать, тем лучше. Вообще, хотя наша идея и прекрасна, хвалиться ею незачем. У нас могучие друзья, но есть и сильные враги. Поэтому, если мы не хотим неприятностей ни себе, ни своим друзьям, будем держать язык за зубами. — Да,—ответил Бенюс—Я согласен участвовать.
— Значит, все? — Альбертас протянул руку Бенюсу, потом Гряужинису и Лючвартису. — Теперь надо поделить обязанности. Я беру себе пост редактора. Так что, если кто и получит волчий билет, то в первую голову Альбертас Сикорскис, — пошутил будущий редактор. — Лючвартису, как поэту и художнику, я поручаю художественную часть. Смотри, Ромас. На твои плечи ложатся стихи и рисунки. Карикатуры ты делаешь отличные, но стихи придется писать повеселее. Нам нужны хлесткие песенки. Скажем, о том, как старая дева Думбенайте влюбилась в Ковылягу, или как Аницетас украл у тряпичника Бейскиса ботинки, которые ему велики. Точность фактов тут не обязательна. Но все надо преподносить так, будто это чистейшая правда. Ты, Бенюс, будешь печатать и организуешь распространение, а Людас финансирует газету. Остается приобрести гектограф, чернила, бумагу, и с первого сентября — за дело!
В памяти Бенюса уже стерлась та ночь, когда он видел отчима у дупла, а у него так и не хватило решимости исполнить свой долг. Теперь он ненавидел Рон-киса еще сильнее. Однажды, когда они снова встретились, Бенюс многозначительно спросил у матери, почему отчиму понадобилось поднять часовенку настолько, чтобы она закрывала дупло, в котором раньше каждую весну выводили птенцов дрозды? Агне не обратила внимания на этот вопрос — ее нервы были слишком напряжены, она мучительно старалась избежать открытого столкновения между сыном и мужем. Но отчим вздрогнул и побледнел. Бенюс увидел, что Ронкис понял намек и теперь перенесет свой тайник в другое место. Вскоре его догадка подтвердилась. Потом начался учебный год, а следующим летом он отправился со скаутами в туристский поход по Же-майтии и окончательно успокоился. В прошлом году Бенюс получил бесплатную путевку в скаутский лагерь. Этим летом на август он поедет с экскурсией в Клайпеду. Экскурсию организовал кружок историков, но Мингайла и тут постарался помочь Бенюсу, выхлопотав для него право участвовать за полцены. Такая забота тронула Бенюса. Каждый красивый жест Мингайлы напоминал о том злополучном событии, и парень чувствовал себя неблагодарным бродягой, по недоразумению ограбившим своего благодетеля. Голос совести призывал его отплатить добром, но не подсказывал, каким образом. И вот сама судьба представила случай. Бенюс был не настолько глуп, чтобы не понять, кто этот «человек», который заверил Аль-бертаса, что преследование будет чисто формальным, «Гнилые либералы», «литовский Шикльгрубер», «необходим сквозняк», — все это Мингайла любил повторять на скаутских сборах. Название газеты, наверное, тоже выдумал он, потому что среди таких слов как «нация», «любовь к родине», «святой долг», «патриотизм», «цвет будущего», в словаре учителя «патриот» занимал не последнее место. Да, да. Нет сомнения — это идея Мингайлы. Брат-руководитель хочет очистить гимназию от врагов нации, он провозглашает войну силам, разрушающим единство нации, и приглашает участвовать в этой войне и Бенюса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119