Самой пора-
зительной чертой этой весьма далекой от жизни процеду-
ры является, вероятно, ее олимпийская невозмутимость.
Вселенная покорно простерлась перед человеком, кото-
рый располагает полной свободой выбирать для обследо-
вания любой понравившийся пример. Возможно, в исто-
рии науки и бывали такие времена, когда эксперимента-
тор имел счастливую возможность работать над пробле-
мами, которые отвечали такой характеристике. Есть осно-
вания думать, однако, что в обязанности экспериментато-
ра входит рационализация происходящего, с тем чтобы
обнаружить определенные группировки в потоке событий,
под влиянием которых он находится и над которыми имеет
лишь частичный контроль. Главная его свобода - не в вы-
боре объектов для классификации, а в выборе принимае-
мых им гипотез. Условия работы клинициста, пожалуй,
более типичны, чем экспериментатора.
Возьмем пример. На прием к врачу-неврологу прихо-
дит больной с поражением головного мозга, обнаруживаю-
щий комплекс дефектов речи, называемый афазией.
Образовывать понятие <афазия> нет необходимости,
ибо оно уже существует. Этот диагноз невролог получил
от диагноста, ранее обследовавшего больного. Диагноз
J. S. Brunei-, J. J. Goodnow, G.A.Austin.
Reception Strategies in Concept Attainment.- In; A Study of
Thinking, 1956,
170
<афазия>, поставленный больному,- критерий положи-
тельного примера. Таким образом, ивролог-исслдова-
тель обязан попытаться обнаружить нервные корреляты
афазии. Иными словами, его задача - найти признаки,
характерные дяя класса больных, известных под назваик-
ем афазиков. Можно говорить, если угодно, что он пыте-
ется отыскать причины афазии. От этого, однако, ничуть
не изменится основная проблема, состоящая в том, чтобы
определить с максимальной точностью неврологические
условия, ведущие к афазии.
Если бы ga эту ироблему взялся экспериментатор и если
бы ему посчастливилось добить подопнтаое животное, на
котором можно было бы проводить хирургические опера-
ции и которое обдадало бы к тому же даром речи, то, уда-
ляя в ояредеяенаом порядке участки тауры головного
мозга, он мог бы получить ояределенний ответ. Клини-
цист, однако, вынужденный принимать своих больных
только-тогда, когда они к нему обращаются, должен рас-
полагать некоторой стратегией анализа больного.
Начнем наше изложение с самого начала современной
неврологии. Возьмем в качестве примера блестящего нев-
ролога середины XIX в. Поля Брока . Однажды при
вскрытии мозга человека, страдавшего афазией, он обна-
ружил массивное поражение в той части кори головного
мозга (называемой с тех пор в его честь зоной Брока),
которая расположена у основания третьей лобной изви-
лины и известна как центр речи. Однако он описал только
часть признаков своего больного. Согласно его описанию
найденных поражений, у больного имело место размягче-
ние мозга в левом полушарии на всем протяжении от лоб-
ной доли до теменной извиляны и вниз - вплоть до верх-
ней части височной доля. Проще сказать, разрушенной
оказалась значительно большая часть, чем зона Брока.
Именно здесь проявилась главная свобода Брока - сво-
бода формулирования гипотезы. Он мог приписать афа-
зию всей пораженной зоне или ее части. Он сделал свой
выбор, предположив, что афазия вызывается поражением
центра речи, то есть знаменитой зоны Брока. Это мнение
не лишено оснований, поскольку наиболее глубокое пере-
Для удобства мн позволим себе иекоторие вольности в изло-
жении истории этого (цивянюго вопроса. Дуст-ь извиииг нас -чита-
тель, если он усмотрит здесь каяи-то нреувеличеяня. В конце
концов, наши примеры можно рассматривать как вымышленные,
171
рождение ткани имеет место именно в этой зоне. Так или
иначе, выбор сделан: неврологический определяющий при-
знак афазии отнесен к этому конкретному <центру речи>.
Б качестве другой крайности возьмем мнение Флуран-
са: никакое ограниченное поражение не вызывает афазию.
В мозгу больного обнаруживаются определенные пораже-
ния, однако обычная картина протекания афазии явля-
ется в конечном счете результатом взаимодействия между
пораженными и здоровыми зонами.
Весьма интересно, что оба эти новатора оказались ро-
доначальниками многих поколений своих приверженцев -
назовем их <локализациопистами> и <антилокализационис-
тами>. Локализационист всегда стремится по возможности
найти конкретную зону, то есть некоторый ограниченный
набор определяющих признаков; что же касается новых
признаков, то он принимает их лишь под давлением не-
опровержимых доказательств. Список локализационистов,
по необходимости слишком краткий, включает такие име-
на, как Фрич, Гитциг, Бианки, Флексиг и Эдриан. Ан-
тилокализационисты, напротив, старались по возможности
исходить в своих объяснениях из мозга как целого и лишь
с величайшей неохотой исключали из рассмотрения ка-
кой бы то ни было из его признаков. И в этом списке мы
находим много знаменитых имен: Гольц, Мунк, Хьюлингс,
Джексоп, Хед, Гольдштейн, Лешли. Интересно, что пред-
ставители каждой из этих групп не просто отстаивали
свою точку зрения, но объявляли абсурдной всякую дру-
гую.
Фактически можно начинать с другого конца, приняв
гипотезу в целом или часть ее, и прийти к тем же выводам
при условии сохранения гибкости суждения до заверше-
ния доказательства. Гораздо важнее, чем характер от-
правной гипотезы, те изменения, которые происходят с
ней после встречи с новыми, не совпадающими с ней при-
мерами. Ибо гипотеза - не заключительная декларация,
а нечто такое, что можно испытать и видоизменить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154