Категории могут быть весьма грубыми, как,
например, <звук>, <прикосновение>, <боль>. При такой
категоризации воспринимаемых объектов признаки игра-
ют двоякую роль: характеристик самого процесса вос-
приятия и сенсорных данных, на основе которых возни-
кает восприятие (см. Bruner, Goodnow, Austin [9]; Binder
14J). Этот вывод на основании признака объекта о при-
надлежности его к определенному классу, осуществляемый
при восприятии, интересен тем, что он ничем не отли-
чается по существу от любого другого вида категориаль-
ных выводов, источником которых служат признаки пред-
метов. <Этот предмет круглый, шероховатый на ощупь,
оранжевого цвета и такой-то величины - следовательно,
J. S. Bruner. On Perceptual Readiness.- Review>, vol. 64, 1957, p. 123-152.
13
это апельсин; дайте-ка я проверю остальные свойства для
большей уверенности>. Как процесс этот ход событий
ничем не отличается от решения более абстрактной зада-
чи, когда человек видит число, устанавливает, что оно
делится лишь на само себя и на единицу, и в результате
относит его к классу простых чисел. Так, с самого начала
мы убеждаемся, что одна из главных характеристик вос-
приятия является свойством познания вообще. У нас нет
никаких оснований считать, что законы, управляющие
такого рода выводом, резко отличаются от законов поня-
тийной деятельности. Соответствующие процессы вовсе не
обязательно должны быть сознательными или произволь-
ными. Мы полагаем, что теория восприятия должна вклю-
чать, подобно теории познания, какие-то механизмы, ле-
жащие в основе вывода и категоризации.
Этим мы отнюдь не хотим сказать, что вывод при вос-
приятии ничем не отличается от вывода на понятийном
уровне. Прежде всего, первый гораздо труднее поддается
трансформации, чем второй. Я могу прекрасно сознавать,
что комната Эймса, кажущаяся прямоугольной, в дейст-
вительности искажена, однако, поскольку ситуация не
содержит конфликтных признаков, как в описываемых
ниже экспериментах, я все равно не могу отделаться от
впечатления, что она прямоугольна. Так же обстоит дело
с непреодолимыми обманами зрения типа иллюзии
Мюллер-Лайера: несмотря на мое убеждение в против-
ном, отрезок со стрелками, обращенными наружу, ка-
жется мне короче отрезка со стрелками, обращенными
внутрь. И все же эти различия, сами по себе интерес-
ные, не должны мешать нам видеть общие логические свой-
ства, лежащие в основе различных познавательных про-
цессов.
Означает ли сказанное отказ от классического учения
о сенсорных данных? Разумеется, можно утверждать, по-
добно Хеббу [36], что в поле восприятия должны сущест-
вовать какие-то примитивные формы организации, делаю-
щие возможным использование признаков для различения
объектов и отнесения их к определенной категории. И с ло-
гической и с психологической точек зрения это очевидно.
И все же мне кажется необязательным и неразумным
предположение, что сенсорные процессы, на которых осно-
вываются категоризации более высокого порядка, корен-
ным образом отличны от тех процессов сравнения и иден-
14
тификации, которые входят в состав наших восприятий.
Основное допущение, которое мы должны принять с самого
начала, состоит в том, что всякий перцептивный опыт
есть конечный продукт процесса категоризации. Мы дол-
жны принять это допущение по двум причинам. Первая
востоит в том, что восприятия имеют родовой характер
в том смысле, что все воспринимаемое относится к неко-
торому классу и лишь через него приобретает свое значе-
ние. Конечно, любой встречаемый нами предмет имеет
какие-то уникальные черты, однако эта уникальность
проявляется как отклонение от класса, к которому отно-
сится предмет. Заметим, что при дальнейшем анализе
можно констатировать, как это делали гештальтпсихо-
логи, различие между чистым процессом воздействия
раздражителя и взаимодействием этого процесса с соответ-
ствующим следом памяти - последнее, по-видимому, и
приводит к вполне определенному восприятию. Однако,
если и существует чистый процесс раздражения, весьма
сомнительно, чтобы он дал в результате восприятие, лишен-
ное категориальных характеристик. Факт существования
предметов, событий или ощущений, не относимых ни к ки-
кой категории - хотя бы категории определенной модаль-
ности,- настолько далек от всякого опыта, что его без
колебаний следует признать сверхъестественным. Кате-
горизацию предмета или события - отнесение его к ка-
кому-то классу или идентификацию его - можно уподо-
бить тому, что в теории множеств называется отнесением
элемента некоего множества к некоторому его подмножест-
ву на основе таких упорядоченных пар, троек или п приз-
наков, как мужчина - женщина, мезоморф - эндоморф-
эктоморф или, скажем, высота предмета с точностью до
сантиметра. Короче говоря, если мы хотим сказать о пред-
мете нечто более содержательное, чем просто указать на
его принадлежность к подмножеству данного множества,
следует его категоризировать. Категоризация может быть
богаче (<Это хрустальный бокал, ограненный в Дании>),
а может быть бедней (<Это стеклянный предмет>). Вся-
кий раз, когда в результате какой-то операции воспри-
нимаемый объект относится к некоторому подмножеству,
налицо акт категоризации.
Более серьезным, хотя и чисто логическим, является
вопрос о том, как вообще человек может сообщить другим
о наличии у него не родового или полностью индивидуаль-
15
ного опыта. Ни язык, ни предварительное обучение, кото-
рое можно дать организму для управления любой другой
формой внешней реакции, не позволяют ничего сообщить
иначе, как в терминах рода или категории.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154