Элиза Ц Бэбби Ц пытается сама дунуть в рог. Очарователь
но. Не получается. Беспомощно надувает щеки. Она восхитительна. Неужели э
то та самая женщина, что так серьезно на меня смотрела? Там, наверху, она вс
я искрится и сияет, как солнечный свет.
Приходит священник. Он распекает ее, думая, что она цыганка. Она говорит ем
у… Боже правый, что она ему говорит? Теперь ее «р-р» тоже очень раскатисто
е.
Могли бы дать к пьесе субтитры. Не то чтобы я уделял так много внимания диа
логу, когда она на сцене. Я слишком очарован ее созерцанием и музыкой ее го
лоса, грацией движений.
Ладно, надо прислушаться. Что-то о… не понял. А-а! Она просит его три раза ду
нуть в рог, чтобы отец смог ее отыскать.
Он тоже дует! Забавно. Он замечает людей на городской площади (за сценой). С
мущается. Она говорит, что подан сигнал тревоги. «После того как я запрети
л?» Ц говорит он.
Это выражение его лица. Она только что сказала ему, что он подал сигнал тре
воги. Он разгневан, бросает рог и прогоняет Бэбби.
Входят лорд Ринтул и капитан Холлиуэлл. Актер, играющий Ринтула, Ц тот, ч
то был в зале для завтрака Ц Джепсон, кажется? Они «заглядывают» в городо
к и говорят, что видят, как священник уговаривает толпу сложить оружие. Ка
кая-то цыганка велит им сражаться. Холлиуэлл обещает Ринтулу до утра упр
ятать цыганку в тюрьму. Сомневаюсь.
Возвращается Гэвин. Ринтул его благодарит. Входит солдат. Главари восста
ния скрылись. Рассерженные Ринтул и Холлиуэлл уходят. Священник остаетс
я один.
Она вернулась, моя очаровательная Элиза. Глазея на нее, я совсем потеряю н
ить сюжета. Она слишком увлечена. Сейчас она не Элиза, она Бэбби Ц целиком
и полностью. Должно быть, в этом ее секрет Ц полное отождествление с обра
зом.
Ах да, забыл сказать, что на ней капор и длинный плащ. За ней охотятся.
Ц Помогите мне! Ц умоляет она священника.
Ц Изыди! Ц восклицает он.
Входят два солдата.
Забавно. Она хватает его за руку и на чистом английском говорит: «Предста
вь меня, дорогой». Священник, Дисхарт, смотрит на нее, разинув рот. Она объя
сняет сержанту, что в такую ночь женщина должна быть «подле своего мужа».
Священник лишается дара речи. Наконец приходит в себя. «Сержант, я должен
сообщить вам…»
«Да-да, любимый, Ц торопливо перебивает она. Ц О той цыганке».
Священник сбит с толку, когда она указывает куда-то за сцену. «Она, крадуч
ись, пришла оттуда, а потом убежала вон туда», Ц говорит она сержанту.
Дисхарт повторяет попытку.
Ц Сержант, я должен…
Ц Дорогой, пойдем домой, Ц перебивает она.
Ц Дорогая! Ц восклицает он.
Она улыбается.
Как я люблю эту улыбку.
Ц Да, любимый, Ц говорит она.
Солдаты уходят.
Ц Вы сказали, что вы моя жена, Ц говорит Дисхарт.
Ц Вы не возразили, Ц отвечает она.
Ц Да, не возразил, Ц мямлит он.
Она говорит, что возьмет вину на себя, если солдаты узнают о его «ужасном п
оведении». Он возражает. Он не хочет, чтобы она угодила в тюрьму. Потихоньк
у влюбляется. Разве это удивительно? В нее влюблен не один я, а вся зритель
ская аудитория. По залу, как волны, прокатываются вздохи обожания. Ее очар
ование неотразимо. Оно распространяется за просцениум. Она притягивает
к себе публику.
Она дарит ему цветок, откалывая его от платья, Ц и уходит.
Не уходи, Элиза.
Гэвин смотрит на цветок. На сцену врывается человек, хватает цветок, брос
ает на землю. «Подними, если осмелишься!» Ц кричит он. Дисхарт поднимает ц
веток и, вдевая в петлицу, уходит. Занавес. Конец первого действия.

* * *

Антракт. Размышляю о ее игре. Она созвучна ее личности. Такая искренность.
Честность. Сдержанность стиля. Никаких излишеств. Я опасался, что она буд
ет играть в духе этой пьесы Ц напыщенно, цветисто. Этого нет. Никаких ухищ
рений. Она очень естественна. Не перестает поражать ее чувство комическо
го. Она очаровательна и восхитительна, потому что кажется такой очарован
ной и восхищенной. Вокруг нее атмосфера лукавого веселья, буквально пере
полняющая зал. Ее кокетство проявляется в неожиданных вспышках. Она пере
дает в игре уверенность в своих женских чарах, вполне отдавая себе отчет
в уязвимости священника, Ц не поэтому ли ее так любит женская аудитория?
Каждое ее движение пронизано пикантной утонченностью. То и дело чувству
ешь, что затронуты новые струны, усиливающие впечатление. Присутствуют,
без сомнения, все качества прекрасной трагической актрисы. И проявятся о
ни естественным путем. Я не буду иметь к этому никакого отношения.
Что еще сказать? Что, как бы живо она ни исполняла свою роль, всегда остает
ся чувство, что возможности ее раскрылись не до конца. Да. Как-то я читал од
ну книгу… нет, нельзя больше думать о таких вещах.
Ладно, только одно Ц это так к месту. В этой книге упоминается об энергети
ческом поле, излучаемом актерами и актрисами, Ц продолжении так называ
емой ауры. Это энергетическое поле, говорится в книге, может при определе
нных обстоятельствах (необычайное взаимопонимание между зрителем и ак
тером) бесконечно расшириться и захватить всю аудиторию Ц о подобном яв
лении свидетельствует физика. Увидев Элизу, можно в это поверить.
Она вовлекла в свою ауру всех нас.
А теперь я…

* * *

Когда чей-то голос позвал меня по имени, я перестал писать и, оглядевшись
по сторонам, увидел, что человек, забравший у меня билет при входе, протяги
вает мне сложенный листок бумаги.
Ц Это вам, сэр, Ц сказал он.
Поблагодарив, я взял листок, и мужчина ушел. Засунув авторучку и почтовую
бумагу во внутренний карман сюртука, я развернул листок и прочитал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94