Критики сдержанно приняли ее исполнение в 1893 году, а в 1899-м она получила вс
еобщее признание.
Несколько слов посвящено ее импресарио. «Будучи по природе человеком из
лишне напористым, Уильям Фосетт Робинсон не пользовался любовью окружа
ющих. Не имея по-настоящему хорошего образования, он тем не менее во многи
х своих начинаниях проявил предприимчивость и дерзость».
Боже правый. Он нашел свою смерть на борту «Лузитании».
Интересно, любил ли он Элизу. Должно быть. Я почти ощущаю его чувство к ней.
Малообразованный, возможно грубоватый, он за всю историю их отношений, в
ероятно, ни разу не говорил ей о своих чувствах, считая ее намного выше себ
я и прилагая немалые усилия для того, чтобы она оставалась недосягаемой,
в том числе и для всякого другого.
Эта книга последняя.

* * *

Сидя у окна, снова диктую. Время близится к пяти, солнце заходит. Еще один д
ень.
Чувствую внутри ужасное беспокойство, от которого никак не избавиться. З
ачем я в это впутался? Она умерла. Лежит в могиле. Прах и тлен.
Но нет же!
Разговаривающие в соседней комнате люди вдруг умолкли. Должно быть, их н
апугал мой крик. Чарли, в соседней комнате сумасшедший, позвони портье.
Но… боже, о боже, ненавижу себя за эти слова. Она не умерла. Не та Элиза Макке
нна, которую я люблю. Та Элиза Маккенна жива.
Лучше сейчас приляг, закрой глаза. Не волнуйся так, иначе ситуация выйдет
у тебя из-под контроля.

* * *

Лежу в темноте, весь во власти ее тайны. Не стать ли мне детективом, пытаяс
ь ее разгадать? Могу ли я стать детективом? Или все это пропало, скрылось в
потоке времени?

Надо выбраться из этой комнаты.

* * *

Иду по коридору пятого этажа Ц узкий проход с низким потолком, лишь на не
сколько дюймов выше моей головы.
Ходила ли она когда-нибудь по этому коридору? Сомневаюсь: она была слишко
м знаменитой. Останавливалась на первом этаже, в номере с видом на океан. Б
ольшая комната со смежной гостиной.
Я остановился. Стою с закрытыми глазами, чувствуя, как проникаюсь атмосф
ерой гостиницы.
Прошлое сейчас здесь; в этом нет сомнения.
Хотя не думаю, что здесь обитают привидения: слишком много постояльцев н
аполняет здание, не оставляя пространства духам.
С другой стороны, прошлое присутствует здесь подобно огромному совокуп
ному призраку, невзирая на любые заклинания экзорцистов.
Стою на балконе пятого этажа, смотрю на звезды.
Для человеческого глаза звезды движутся очень медленно. Учитывая их отн
осительное движение, в этот момент она и я могли наблюдать в сущности одн
у и ту же картину.
Она в 1896 году, я в 1971-м.

* * *

Сижу в Бальном зале. Недавно здесь проводилось какое-то мероприятие: сня
ты со столов скатерти, разбросаны повсюду стулья. Смотрю на сцену; если бы
сейчас на ней играла Элиза Маккенна, она находилась бы менее чем в пятиде
сяти футах от меня.
Встаю и иду к сцене. Шесть огромных канделябров не зажжены. Свет лишь от на
стенных светильников в дальнем конце помещения. Шаги мои по паркетному п
олу беззвучны.

И вот я стою на сцене. Интересно, изменились ли с тех пор ее размеры и форма?
Полагаю, да. Пусть даже и так, но в какой-то момент представления «Маленьк
ого священника» Элиза должна была пройти по этому самому месту. Может бы
ть, здесь она замедлила Шаг или даже остановилась.
Наука учит нас, что ничто не исчезает бесследно, в таком случае здесь реал
ьно должна была остаться какая-то ее частичка. Некая сущность, сгенериро
ванная ею во время спектакля. Здесь. Сейчас. На этом месте. Она присутствуе
т здесь вместе со мной.
Элиза.

Почему меня так тянет к ней и что мне с этим делать? Я не мальчик. Мальчик мо
г бы кричать: «Я тебя люблю!», вздыхать, стонать, закатывать глаза, в открыт
ую наслаждаться этим катарсисом. Я так не могу. Испытывая это чувство, я од
новременно осознаю его абсурдность.
Хотел бы я снова стать мальчиком Ц не задающим вопросы, не испытывающим
потребности в том, чтобы анализировать каждый момент. У меня было подобн
ое ощущение, когда я впервые увидел ее фотоснимок: меня переполнили эмоц
ии. Теперь сюда вторглась реальность. Меня словно одновременно тянут в р
азные стороны Ц страсть и разум. В такие моменты я ненавижу мозг. Он всегд
а воздвигает больше барьеров, чем может опрокинуть.

* * *

Пишу, сидя на кровати и снова в наушниках; на этот раз Шестая симфония. Ее м
рачный настрой созвучен моему собственному.
К тому времени, как я проголодался, Малый коронный зал закрылся. Итак, я ку
пил пакет жареной картошки, немного вяленой говядины, маленькую бутылку
«Матеуса»
Португальское розовое вино.
и содовой. Жую, запивая коктейлем из «Матеуса»; лед заказал себе в н
омер. Не могу сказать, что это шумное жевание на пользу Малеру.
Снова просматриваю книги, выискивая что-то новое.
Однако ничего больше нет. Я разочарован. О ней должно быть написано что-то
еще. Но где мне это найти?

Боже правый, Кольер. Ты с каждым днем тупеешь. Слышал когда-нибудь о публи
чной библиотеке? Бедная Элиза. В тебя влюбился идиот.

16 НОЯБРЯ 1971 ГОДА

Только что вернулся из центральной библиотеки Сан-Диего. Оказалось, что
она находится примерно в квартале от книжного магазина, в котором я был в
чера. Я приехал туда к открытию.
Встал я в пять утра и три часа бродил по пляжу, пытаясь избавиться от голов
ной боли. К половине девятого меня отпустило, и я выпил чашку кофе и съел т
ост. Служитель перегнал мою машину и дал мне инструкции, и я отправился в б
иблиотеку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94