ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
..
— Руку к такому письму я не прилагал,— Петр отвел в сторону неотступный взгляд.— В ту пору был я плох и мало что помню...
— Прилагал ты руку или продиктовал свою волю, разницы в том нет...— Алексей качнулся, отлипая от стены, и сел прямо, ни на что не опираясь.— Тогда ты забыл, что у тебя есть сын... А в ту пору в чем я был повинен перед тобой и перед Россией?
Столь отважно, смело и дерзко никто не говорил с Петром. А ведь еще недавно, когда Алексея выманили из-за границы, он видел его до омерзения жалким, трусливым, недостойным плевка в измятое страхом лицо, с липкой испариной пота и выкатившимися из орбит полными слез глазами. Тогда Петр испытал что-то похожее на жалость, но она недолго туманила душу, государь очнулся и увидел перед собой не сына, а изменника и предателя отечества. Вокруг стояли, молча наблюдая за ним и за царевичем, царедворцы, поэтому Петр встряхнул Алексея за плечи и силой поставил на ноги: «Хватит, царевич, ползать на коленях, тем беду не исправишь». Чтобы расспросить наедине, Петр увел его в глухую комнатку. Слушая его бормотание, заикающийся от страха голос, выкрикивавший одно имя за другим, он думал о том, что стало бы с Россией, если бы он отдал бразды правления в эти неверные, трясущиеся за свою шкуру руки. Впрочем, сын раньше того отказался от престола, согласился уйти в монастырь, но давешнее согласие сына теперь выглядело иначе — умри государь нежданно, тут же вылезли бы из своих нор злоехидные крамольники, и Алексей непременно бы оказался послушным иноком в их подлых делах.
Сейчас же перед Петром сидел зрелый и сильный муж, ничем не похожий на того жалкого царевича; обвинения его звучали разумно, и Петр не имел права не ответить на них.
— Ты мнился мне чужим, когда стал уповать на старину,— помедлив, проговорил он.— Дед твой тоже одно время жил по старинке, однако склонился к иным канонам и сделал выбор свой, и нам от его выбора отступать не след.
— Да, дед перенял пышный греческий обряд,— согласился Алексей, слабо кивая.— Он заменил троеперстием, ввел непонятные новины, но ты пошел куда дальше... Ты сотворил то, чего за триста лет на нашей земле не посмели сделать и татары...
— Может, для тебя я тоже Антихрист? — Петр почувствовал, что щека его начинает подергиваться.— Договаривай уж до конца...
— Я не раскольник,— по-монашески кротко и спокойно ответствовал Алексей.— Я хочу взвесить твои дела на весах истины, и молюсь я единому Богу, которому любо не то, как люди складывают персты и сколько раз поют «аллилуйю», а как исполняют его заповеди... Я не нарекаю тебя Антихристом, ибо разум мой просвещен... Но тех, кто клял тебя так, надо было прощать и выводить из тьмы на свет, а ты вместо креста поднимал на них топор... От твоего имени вскидывали на дыбу даже мальчиков, молвивших о тебе дурное слово, темных старух и беременных женщин, кои тут же разрешались от бремени...
— Я то запретил,— сипло выдавил Петр.
— Да, то была твоя великая милость,— на губах сына второй раз промелькнуло нечто похожее на усмешку.— Ты же читал в летописи Барония, что «не цесарское дело вольный язык унимать»... А ты повелел лишать подданных языков вместе с головой... На что ты
надеешься? Наступит день, и ты останешься один, чужой всем, без народа, без веры, один в пустыне духа...
Слова сына падали, как камни в глухую заводь, не рождая в душе Петра ни единого всплеска.
— Пока Русь поднималась, немало явлено жестокости,— как бы идя на уступку сыну, нетерпеливо прервал он.— Это еще от князей повелось, когда они пытались собрать все силы в один кулак, чтобы свалить хана.
— Разве можно поднимать народ, замешивая его веру на крови, жестокости и мести? Вспомни Грозного... Заподозрив боярина Ивана Федорова в измене, не вызнав ничего, он облачил его в царские бармы, усадил на трон, дал в руки скипетр и вонзил в сердце нож. Неужто сии злодейства пошли на пользу державе?
— На Руси и незабываемое бывает,— ответил Петр, и было не понять — признавал ли он правоту сына или отводил ее туманной неопределенностью.— Ты назвал Грозного, полагая, что я такоже жесток, как он... Что ж, мне некогда было класть поклоны, я собирал народ в единую купу... Чтобы выиграть викторию, я иной раз терял больше людей, чем надо бы, но как иначе я научился бы отбиваться от ворогов, от тех, кто грозил покорить нас?.. Может, ты и лучше, раз глядел на все издалека, боясь замарать руки в грязи и крови?.. Я всем наступал на горло, когда дрался с королем Карлом, ставил заводы на Урале, заводил торговлю, тащил иноземцев на Русь, чтобы они научили нас, как ловчее все ладить... Не успей мы того учинить, нас разорвали бы на клочья и народ стонал бы под чужим игом.
— Он и под твоей властью стонет,— с горечью ответил Алексей.— Да, ты много понастроил, вывел на море флот, но народ как был наг и цищ, так и остался.
— Семена всходят не сразу, дай срок.
— И до тебя все государи кормили народ посулами на будущий рай, но Русь как была убогой и темной, такой и остается по сю пору... Ее всегда манили будущим, хвалясь прошлым, но у нее никогда не было настоящего... Нет, ты повязал народ путами рабства, сковал его дух и веру, и ныне уже неведомо — расстанется ли когда-нибудь он с тем холопством навеки...
— Рабы были и в древнем Риме, но империя погибла от обжорства, и лени и праздности,— порывисто поднимаясь во весь гигантский рост и нависая над сыном, сказал Петр.— Без страха и палки народ не тронется с места, и не тебе править им, когда ты сам со страха бросился за пределы отечества...
— Я не из России, я бежал от тебя,— Алексей попытался подняться, но сил на это у него не хватило, и он безнадежно опустился на кровать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203
— Руку к такому письму я не прилагал,— Петр отвел в сторону неотступный взгляд.— В ту пору был я плох и мало что помню...
— Прилагал ты руку или продиктовал свою волю, разницы в том нет...— Алексей качнулся, отлипая от стены, и сел прямо, ни на что не опираясь.— Тогда ты забыл, что у тебя есть сын... А в ту пору в чем я был повинен перед тобой и перед Россией?
Столь отважно, смело и дерзко никто не говорил с Петром. А ведь еще недавно, когда Алексея выманили из-за границы, он видел его до омерзения жалким, трусливым, недостойным плевка в измятое страхом лицо, с липкой испариной пота и выкатившимися из орбит полными слез глазами. Тогда Петр испытал что-то похожее на жалость, но она недолго туманила душу, государь очнулся и увидел перед собой не сына, а изменника и предателя отечества. Вокруг стояли, молча наблюдая за ним и за царевичем, царедворцы, поэтому Петр встряхнул Алексея за плечи и силой поставил на ноги: «Хватит, царевич, ползать на коленях, тем беду не исправишь». Чтобы расспросить наедине, Петр увел его в глухую комнатку. Слушая его бормотание, заикающийся от страха голос, выкрикивавший одно имя за другим, он думал о том, что стало бы с Россией, если бы он отдал бразды правления в эти неверные, трясущиеся за свою шкуру руки. Впрочем, сын раньше того отказался от престола, согласился уйти в монастырь, но давешнее согласие сына теперь выглядело иначе — умри государь нежданно, тут же вылезли бы из своих нор злоехидные крамольники, и Алексей непременно бы оказался послушным иноком в их подлых делах.
Сейчас же перед Петром сидел зрелый и сильный муж, ничем не похожий на того жалкого царевича; обвинения его звучали разумно, и Петр не имел права не ответить на них.
— Ты мнился мне чужим, когда стал уповать на старину,— помедлив, проговорил он.— Дед твой тоже одно время жил по старинке, однако склонился к иным канонам и сделал выбор свой, и нам от его выбора отступать не след.
— Да, дед перенял пышный греческий обряд,— согласился Алексей, слабо кивая.— Он заменил троеперстием, ввел непонятные новины, но ты пошел куда дальше... Ты сотворил то, чего за триста лет на нашей земле не посмели сделать и татары...
— Может, для тебя я тоже Антихрист? — Петр почувствовал, что щека его начинает подергиваться.— Договаривай уж до конца...
— Я не раскольник,— по-монашески кротко и спокойно ответствовал Алексей.— Я хочу взвесить твои дела на весах истины, и молюсь я единому Богу, которому любо не то, как люди складывают персты и сколько раз поют «аллилуйю», а как исполняют его заповеди... Я не нарекаю тебя Антихристом, ибо разум мой просвещен... Но тех, кто клял тебя так, надо было прощать и выводить из тьмы на свет, а ты вместо креста поднимал на них топор... От твоего имени вскидывали на дыбу даже мальчиков, молвивших о тебе дурное слово, темных старух и беременных женщин, кои тут же разрешались от бремени...
— Я то запретил,— сипло выдавил Петр.
— Да, то была твоя великая милость,— на губах сына второй раз промелькнуло нечто похожее на усмешку.— Ты же читал в летописи Барония, что «не цесарское дело вольный язык унимать»... А ты повелел лишать подданных языков вместе с головой... На что ты
надеешься? Наступит день, и ты останешься один, чужой всем, без народа, без веры, один в пустыне духа...
Слова сына падали, как камни в глухую заводь, не рождая в душе Петра ни единого всплеска.
— Пока Русь поднималась, немало явлено жестокости,— как бы идя на уступку сыну, нетерпеливо прервал он.— Это еще от князей повелось, когда они пытались собрать все силы в один кулак, чтобы свалить хана.
— Разве можно поднимать народ, замешивая его веру на крови, жестокости и мести? Вспомни Грозного... Заподозрив боярина Ивана Федорова в измене, не вызнав ничего, он облачил его в царские бармы, усадил на трон, дал в руки скипетр и вонзил в сердце нож. Неужто сии злодейства пошли на пользу державе?
— На Руси и незабываемое бывает,— ответил Петр, и было не понять — признавал ли он правоту сына или отводил ее туманной неопределенностью.— Ты назвал Грозного, полагая, что я такоже жесток, как он... Что ж, мне некогда было класть поклоны, я собирал народ в единую купу... Чтобы выиграть викторию, я иной раз терял больше людей, чем надо бы, но как иначе я научился бы отбиваться от ворогов, от тех, кто грозил покорить нас?.. Может, ты и лучше, раз глядел на все издалека, боясь замарать руки в грязи и крови?.. Я всем наступал на горло, когда дрался с королем Карлом, ставил заводы на Урале, заводил торговлю, тащил иноземцев на Русь, чтобы они научили нас, как ловчее все ладить... Не успей мы того учинить, нас разорвали бы на клочья и народ стонал бы под чужим игом.
— Он и под твоей властью стонет,— с горечью ответил Алексей.— Да, ты много понастроил, вывел на море флот, но народ как был наг и цищ, так и остался.
— Семена всходят не сразу, дай срок.
— И до тебя все государи кормили народ посулами на будущий рай, но Русь как была убогой и темной, такой и остается по сю пору... Ее всегда манили будущим, хвалясь прошлым, но у нее никогда не было настоящего... Нет, ты повязал народ путами рабства, сковал его дух и веру, и ныне уже неведомо — расстанется ли когда-нибудь он с тем холопством навеки...
— Рабы были и в древнем Риме, но империя погибла от обжорства, и лени и праздности,— порывисто поднимаясь во весь гигантский рост и нависая над сыном, сказал Петр.— Без страха и палки народ не тронется с места, и не тебе править им, когда ты сам со страха бросился за пределы отечества...
— Я не из России, я бежал от тебя,— Алексей попытался подняться, но сил на это у него не хватило, и он безнадежно опустился на кровать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203