Дядя Маркел стоял и задумчиво глядел поверх изгороди, на туманившийся непогодной хмарью травянистый склон за усадьбой.
— А как вы, дядя Маркел, сносите все обиды, которые терпите от людей?
— Я по своей вере прощаю всех, Логгинович...— помолчав немного, ответил дядя Маркел.— Даже самых что ни на есть лиходеев... Как можно жить, если не прощать? Значит, днем и ночью носить обиду в себе, нянчить этот камень за пазухой? А те люди, что творят зло, Богом и так наказаны, что пустил их в мир с черной душой.
«Вот дядя Маркел сумел свести концы с концами с помощью веры,— с горечью подумал я.— Но прощать мерзавцев — это не по мне... К богу я не пришел, как многие люди моего поколения, а чтобы добиваться справедливости на земле, а не на небе, нужно не изменять самому себе и драться со всей гнилью и разложением, что вторглись в нашу жизнь, дискредитировали высокие идеи... Часто тебе самому не хватает силы и мужества, чтобы победить тех, кто мешает нам жить и дышать, но ты все равно тянешь руку на собрании, чтобы те, кто списал тебя со счета, знали, что ты не уступишь им ничего из того, что было смыслом твоей жизни... Да и надо всегда помнить, что ты не одинок в этой схватке, на помощь тебе придут пусть несколько человек, но если это истинные в своих убеждениях люди, то вместе вы можете победить, несмотря на то что вас мало...»
— Ну что — набрался всякой всячины от своих теток?— спросил дядя Маркел.
— Если бы не они, я никогда бы не взялся за эту книгу о нашем роде...
Он стал неторопливо шаркать подошвами сапог о железку у крыльца, а я, опередив его, подгоняемый непонятным нетерпением, стремительно вошел на кухню, потом в горенку. Похоже, я не зря торопился, и жена и обе тети стояли у стола и, разом обернувшись, с загадочной пытливостью посмотрели на меня.
— Что случилось?— спросил я.
— Не пугайся, племяш,— сказала тетя Паша.— Только что почтальонша забегала...
На вязаной скатерти стола лежал голубой конверт.
— От кого письмо?— встревожено спросил я.— Вы как-то странно себя ведете. Что-то скрываете от меня?..
— Успокойся, Елизар,— жена положила руку мне на плечо.— Это письмо от хонхолойской женщины, которая была на встрече с тобой в клубе... Она получила печальное письмо из Америки и прислала нам это письмо,— может, с его помощью ты найдешь своего отца...
— Я тебе сейчас, племяш, все как на картах разложу... Значит, твой отец Логгин, а наш братка, угодил после гражданской в Америку, да не один, а со своим дружком Ванюшкой Варфоломеевым...
— Ну. А при чем тут это письмо?..— нетерпеливо выспрашивал я.
— Ты меня не подгоняй, я не лошадь в упряжке, а твоя родная тетка,— с деланной суровостью остановила меня она.— Их было четверо Варфоломеевых, и, чтоб не путать друг с другом, одного звали Иваном, другого Ваньком, а третьего Ванюшкой, так это тот, что был закадычным другом твоего отца...
— Да не тяни ты из меня жилы, тетя!— взмолился я.— Зачем ты упоминаешь про всех Иванов, ты излагай самую суть...
— Могу и покороче, ежели ты так требуешь,— тетя пожала плечами.— Твоего отца и этого Ванюшку каратели забрали в одну и ту же ночь... Потом-то они сыскались, отец твой тебе письма слал и, кажись, какие-то ихние деньги,— он лесорубом тогда работал и крепкую деньгу зашибал... Дом построил, машину заимел, женился, две дочки родились у него... Это помню, когда мы в Хонхолое жили... Ну так вот подбираюсь я
к сути, как ты хотел. А суть горькая, потому что Ванюшка умер. А перед смертью велел своей жене Ольге Варфоломеевой известить сродственников, чтоб все узнали, когда на свете его не будет. Варфоломеевы родней нам приходятся, племянница Ванюшки была на твоем вечере и вот переслала тебе и это письмо с американским адресом,— может, ты теперь Логу отыщешь?
Во мне что-то дрогнуло, будто внутри завибрировала струна — тонко и ноюще. Еще до конца не понимая, что выхожу на потерянный в детстве след отца, я пребывал в немоте и душевной потерянности. В этой неожиданной вести таилось что-то особенное и радостное и вместе с тем печальное, я, как бы во сне, еще не до конца верил тому, что произошло. Было трудно осознать, что где-то на другом краю земли еще живет человек, давший мне жизнь, но отторгнутый мною как бы навсегда. Он тоже не ведает, жив ли его сын или нет. Время покрыло все как бы пылью забвения, и уже не хватало сил связать крепко эти когда-то два родных оборванных конца. Но что бы там ни было, я радовался, что на древе нашего рода не обрублена еще одна живая зеленая ветка, что все древо стало видней от макушки до глубоких корней...
— Прямо какие-то чудеса — верно?— спросила жена.— Ты решился поехать на родину, увидел места своего детства, а теперь вот перебросился мостик через целый океан и ты, может быть, встретишься с отцом... Я думаю, тебе разрешат поехать в Америку, ведь это будет необходимо для книги, а не только ради встречи с отцом...
Но я испытывал только растерянность и тревогу. Отец виделся мне сейчас чужим и далеким. Я не испытывал никакого родственного чувства, жило во мне лишь воспоминание, которое я пронес через жизнь — изба, залитая заревом от топившейся русской печки; полумрак у порога, где звучат сердитые голоса, и человек, наклонившийся к постели на полу. Вот он взял меня на руки, подержал у груди, дыша мне в шею, потом бережно опустил на жесткий потник, отошел в сумрак и исчез из моей жизни навсегда... Но что-то все же стронулось в моей душе, отозвалось, то не было одно человеческое и профессиональное любопытство, нет, это было что-то иное, чему я не находил названия. Может быть, смутный зов крови, потому что теперь меня уже
влекло к этому неведомому мне человеку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203