— Ну об чем хоть кричали-то там?— не выдерживала бабушка и, чтобы не разбудить меня, снижала свой голос до шепота.— И что это за слово диковинное — «колхоз»?.. Не нашенское, что ль, не русское?
— Нашла, чем болеть! Слово ей не по нраву!— сокрушенно вздыхал дед.— Да по мне — пускай хоть какую вывеску малюют, лишь бы знать, что за ней деется!.. Я там и голоса не подаю, и все одно точит — ох, неспроста это! Кто-то нарочно стравливает нас, чтобы мы, как собаки, рвали друг друга на клочья... И ноне был оратель такой, сулил молочные реки и кисельные берега, а сам о той жизни по книжке обучен, сроду на коне верхом не сидел, плуг в руках не держал, не пахал, не сеял и не жал, а вот, поди ты, берется сбивать народ в одну кучу, а что потом с той оравой будет, ему горюшка мало! Он помашет руками да и уедет в город, а мы тут останемся, как глухонемые в крапиве,— куда ни сунешься, всюду жжет! Ну оставит меня пахать с Никишкой-лодырем... Дак рази на нас одну шлею наденешь? Я чуть свет встаю, наработаюсь досыта, а он только глаза продирает... Зимой у Никишки в избе хоть тараканов морозь, один холод гуляет, а ему лень за дровами в лес съездить... Он и в колхозе будет такой или еще лучше — возьмет портфель в руки и будет мной командовать; и теперь ему, бедному да сирому, больше веры, чем справному мужику... Вот где беда зарыта, и по-своему ничего не переиначишь...
— Но не все ж бедняки лодыри,— смиряя нрав деда, вышептывала бабушка.— Иной хоть и беден, а старается в люди выйти, не зарастает грязью, как Никишка... Дался он тебе... Ты равняйся на тех, кто умную речь ведет...
— Да те, кто поумнее, нонче больше молчат, а кричит больше один Никишка да оратель из города... Ни- кишке главное — не про то забота, как жить дальше, а как бы отобрать добро у соседа. Будь его воля, он бы полсела в мироеды определил... А у нас на все село кулаков-то всего два лавочника да Вальмис с паровой мельницей, поскольку они внаем батраков брали, а Ни- кишку Вальмис держал в мукомолах, спасал от голода... Ну ясно, что новой власти с такими, как Вальмис, не по дороге, мельницу у него забрали, хотя на ней до сей поры мужики муку мелют, когда на таких мельничишках, как наша с братанами, вода кончается... А зачем взяли самого Вальмиса? Увезли под винтовкой.
А за што? Он што — душегуб какой или вправду кровь у других сосал? Отобрали мельницу, и хватит, и так наказали человека, зачем же его в тюрьму прятать, а то и в расход пускать? Кому это выгодно, и по-людски ли это все получается?.. Нет, мать, сошла, видно, жизня с кона и, видать, на свое место не возвернется...
— А Куприян Парфеныч?— напоминала бабушка.— Он тоже лавку держал и работников имел... Или возьми того же Быстрова, Золотарева, Сидоренко, Макарова...
— Ну вот ты всех и перечла,— соглашался дед.— Но их след давно остыл — кого увезли на Север, кто сам деру дал... Не в том суть... А Никишке не терпится и на других клеймо поставить... Гляди и до нас очередь дойдет...
— Христос с тобой!— испуганно ойкнула бабушка.— Да тебя-то кто тронет? Людей ты не нанимал, на мельнице сам кули ворочаешь, на паях с братьями робишь... И наш Саввка тут партизанил, новую власть крепил...
— Кто станет на твоего Саввку оглядываться, ежели село со всех концов подпалят?— не уступал дед.— Пока не поздно, надо бежать закрымши глаза, не доживать до позора...
— С ума ты сошел, старый!— застонала бабушка и всхлипнула.— Как же мы оторвемся от своего дома? Кто нас на чужой стороне примет?..
— Да хоть та же Акулина не откажет,— напомнил дед.— Рази не родная дочь она нам? Или Саввку, к примеру, взять... Неужто не даст угол, чтобы жизнь дожить...
— Ой, неладное ты надумал, Абакуха!— горестно завздыхала бабушка.— В чем наша вина перед людьми и Богом, чтоб скитаться на стороне или бродяжить, как цыганам?
В ту ночь я мало что понимал в самой сути спора, но липли слова на память, и я почему-то больше верил бабушке, а не деду с его суровой непреклонностью, и тоже думал, что никто не имеет права обидеть стариков. Ведь они ничего не сделали людям плохого за свою жизнь..
Пока дед гадал, что ему предпринять, жизнь, не останавливаясь, шла своим чередом. Месяца через полтора вернулись из Белоруссии мать и отчим, и мы
поехали в Верхне-Удинск, где отчим надеялся получить работу в какой-нибудь школе. Но случилось непредвиденное: в первых числах сентября я отправился в пятый класс и так увлекся новой забавой — на переменках учился ходить на руках, задравши ноги вверх,— что однажды неловко упал и подвернул ногу. Вывих был тяжелым, и мне пришлось оставить школу.
Врачи объявили, что мне нужен полный покой месяца три-четыре, и отчим принял неожиданное решение — он согласился стать заведующим начальной школой в селе Никольском, которое находилось в восьми верстах от Хонхолоя. Не прошло и недели, как мы переехали. В Никольском мы обосновались в маленькой квартирке при школе. Валяясь в кровати, я запойно зачитывался приключенческими романами Джеймса Оливера Кэрвуда, которые приносила мне молодая учительница Вера Васильевна, ведшая младшие классы. Она была на удивление обаятельна — голубоглазая, стройная, с длинной темно-русой косой, тянувшейся ниже пояса. Коса то покоилась на груди, то змеилась по спине, то Вера Васильевна укладывала ее кругами на голове, отчего становилась выше ростом. Мне казалось, что в ее красоте было что-то от героинь кэрвудовских романов, где всегда присутствовали загадочные женщины с роскошными, чаще всего золотистыми волосами. Любви этих женщин искали романтические мужчины — ковбои и охотники, готовые ради этой любви рисковать всем, в том числе и собственной жизнью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203