Я говорил уже около трех часов, но не так-то просто было удовлетворить любопытство земляков, их интересовало и как я стал писателем, как живу, сколько комнат в моей квартире, как пишу книги —«беру все из головы» или выбираю что-то жизненное, а уж потом «сочиняю складно», и, наконец, даже то, сколько я зарабатываю. Я отвечал на все без утайки, чистосердечно, да и какой смысл умалчивать о «секретах» моей литературной работы и гонорарах, тем более что среди немалой части читателей бытует расхожее мнение, что писатели гребут деньги чуть ли не лопатой, только не ленись и пиши книги Потолще. По рядам то катился смех, то зал стыл в тишине, и раздался широкий возглас удивления, когда я сказал, что роман «Войди в каждый дом» я писал одиннадцать лет. Изредка, отпивая воду из стакана, я спрашивал: «Может быть, закончим на этом?»— а в ответ неслось возбужденно и радостно: «Проси-и-им! Будем сидеть хоть до утра! Про-о-сим!» Удивительно, что никто не покинул зал, даже ребятишки, сбившиеся на полу перед сценой. Сидел и тот мальчуган, лицо которого разительно менялось —
то застывало, то расплывалось в улыбке, то замораживалось,— но глаза все время сияли мне навстречу с обожанием и доверием, так что мне хотелось и на самом деле посчитать его своим двойником, ведь именно таким отзывчивым и до жадности любознательным был я в годы моего детства.
После того как Ефим Васильевич закрыл вечер, меня еще долго окружала целая толпа — кто-то наклонялся ко мне и интересовался тем, о чем не решился бы высказаться при всех, какая-то девушка преподносила мне букетик цветов, и почти на столичный манер тянулись руки старших школьников, просивших поставить автограф на открытке или на странице ученической тетради. Я радовался любому проявлению внимания, каждому душевному движению, пожатию руки, мое сердце трепетно отзывалось на всякое слово, участие и ласку...
В эту ночь я почти не спал, часто поднимался, пил воду из графина, такая томила жажда, потом, не вытерпев, сторожко, чтобы не разбудить никого, выбрел на крылечко и долго стоял, вслушиваясь в шорохи ночной жизни. Село спало глубоким сном, наработавшиеся за день, а потом высидевшие почти четыре часа в Доме культуры люди, видимо, блуждали в сновидениях, и только мне одному не было покоя... Вот скрипнула где-то калитка, впуская запоздалого путника, по-дурному крикнул спросонок петух в соседнем дворе, но извещать о рассвете было рано, и он успокоился на насесте, притих; протарахтела на дальнем тракте телега, заурчала грузовая машина, шаря лучами фар по шоссе и обмывая светом окна дремавших изб; но вот и она унесла за собой гул и рокот, и в наступившем затишье стало слышно, как сухо шелестят, стекая с ближнего дерева в палисаде, отжившие листья. Уже тянуло холодком осени, неумолимым предзимьем, и я жадно вбил рал в грудь остужающую свежесть, силясь понять, почему так маетно у меня на душе...
Ведь к родной избе, где ты появился на свет, могло позвать все: и память о пригрезившемся детстве, каким бы оно ни было голодным и нищим, оно все равно освещено теплым солнцем, а в тебе будто цветет неувядаемый цветок, не опадая, не теряя своей первозданной и неповторимой прелести до самой кончины; и старость, вдруг постучавшаяся в сердце и предупредившая тебя о близком и неизбежном уходе из жизни. И нет ничего
удивительного в том, что именно на склоне лет тебя тянет в родные пределы, чтобы отдать сыновний поклон отчей земле. Ты и сам не подозреваешь, из каких разноцветных и путаных нитей ты соткан, порой не ведаешь даже, что толкнуло тебя на тот или иной поступок, потому что не знаешь себя до конца. Да и всегда ли ты можешь соизмерить свои поступки, если, движимый лишь импульсивным рывком к истине и справедливости, делаешь выбор, чаще всего не задумываясь, что тебя ждет,— победа или расплата за безоглядный прыжок в неизвестность. А не поддавшись порыву, ты потом казнился бы своим малодушием, не простил бы себе трусости до конца дней. А разве мало мужества требуется хотя бы на будничном собрании, когда нужно вскинуть вверх руку, попросить слова и заявить, что ты не согласен с тем, с чем, похоже, уже смирилось большинство,— то ли по причине равнодушия и усталости, то ли от нежелания вступать в конфликт с теми, кто не простит тебе этого нарушенного, заранее спланированного единодушия. Нет, не просто подавить удушливый страх, привитый вакциной всеобщего послушания за многие годы жизни, но если ты промолчишь, то что-то непоправимо потеряешь и не только перестанешь уважать себя, но и лишишь себя права называться человеком...
Не потому ли в эту глухую полночь горестное сомнение опахнуло меня, коснулось своим крылом, как полет потревоженной птицы, и я спросил себя с жестоким бесстрашием: так ли уж честно и достойно я жил, что мне не в чем упрекнуть себя, повиниться перед близкими людьми и своими земляками?
В том, что я не приезжал в родное село сорок лет, особой вины не было, многие покидают свои гнездовья, чтобы не возвращаться в них никогда, так сложилась и моя жизнь, ничто не звало меня на родное пепелище — ни воспоминания, ни родичи, связь с которыми была потеряна давно, да и само село, подернутое туманной дымкой забвения. Я не совершил ничего такого, что могло бы лечь пятном на память отца, и деда, и всех близких. Но что с того, что я не нанес никому ни вреда, ни урона, никого кровно не обидел? Зато можно ли оправдать, что я, пусть недолгое время, был не в меру тщеславен, жаждал прославиться, разбогатеть, не уберегся от губительной власти вещей, возносился в мыслях, ставя себя выше других, хмелел от пустой гордыни
и неотвратимо приблизился к самому тяжкому пороку, который может выпасть на долю человека,— к ничтожному лакейству духа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203