— Там, где шестеро, седьмой не в счет... У тебя на душе будет покойнее, и робить ты будешь лучше...» Помню то рассветное утро, когда мы распростились с теткой и дядей Моисеем, переправились на пароме через Зею и сразу окунулись в росный луг, с густой и дремучей, как лес, травой, я в ней скрывался с головой. Я прыгал от радости, посвистывал, вспугивая птиц, но едва мы миновали березовый лесок и вступили в раздольный луг, как мне вдруг почудилось, что мы заблудились, я заскулил, стал дергать мать за руку, уверяя, что мы идем не той дорогой. «Если бы тут ездили на телегах,— убеждал я,— то шли бы три колеи, а мы идем по тропке, и куда она ведет?» Мать успокаивала, говоря, что тропинка выведет нас на большую дорогу. «Нет, мамочка,— твердил я свое.— Тут одни волки бегают и нас загрызут!» Она брала меня на спину, я держался за ее шею, в руках она тащила еще и тяжелый узел с нашим бельем, но стоило ей присесть передохнуть, как я валился на траву и засыпал. Потом мы снова вышагивали, мать приседала, чтобы я лег ей на горбушку, и шла,
сгибаясь под тяжестью и обливаясь едким потом. Лишь в сумерки мы дотащились до заветной Бирмы. В избе я сполз со спины матери, свалился на пол и словно закачался на зыбкой и дремотной волне...
И еще живет в моей памяти воскресный день, когда я вдруг не обнаружил матери ни в избе, куда я прибежал с улицы, где играл с ребятишками, ни на огороде, где она могла полоть гряды, ни в закопченной баньке, где она обычно устраивала стирку, и понял, что мать ушла на гулянку в березовый лесок, где по воскресным дням собирались и водили хороводы парни и девки. Ревнивое чувство обожгло меня, точно мать предала меня. Я долго кружил по леску, испятнанному живыми, дрожащими тенями от листвы, и нежданно наткнулся на мать. Она сидела на краю заросшей травой канавы в нарядном сарафане и, запрокидывая голову, смеялась, показывая белые зубы. Я чуть не потерял сознание, увидав рядом с матерью высокого парня в начищенных до блеска сапогах, яркой оранжевой рубахе, он что-то говорил ей такое, от чего она заливалась счастливым смехом. Он держал в руке прутик и похлестывал по туго натянутому голенищу сапога, иногда склонялся к матери, что-то нашептывая на ухо, а она отстранялась и затеняла ладонью глаза от солнца. Я стоял, задохнувшись от обиды и боли, скрытый кустами, не зная, на что мне решиться,— крикнуть что есть силы, чтобы напугать мать, или встать прямо перед нею, чтобы ей стало стыдно, что она бросила меня и ушла в лесок ради чужого парня. И мать, точно почувствовав, обернулась, увидела меня, и лицо ее вспыхнуло. «Ты зачем здесь?»— спросила она и посмотрела на меня так, будто я был каким-то посторонним парнишкой. «Ма-а-ам, пой-де-о-ом!— затянул я.— Чего ты тут?» «Не твоего ума дело!— резко оборвала меня мать.— Ступай домой и жди, когда я вернусь!» Голос матери был сух и строг, и я подчинился ее приказанию и тихо поплелся прочь из леска, хотя все в душе моей бунтовало. Я жгуче ненавидел того парня, красовавшегося рядом с матерью, и чувствовал себя несчастным, как будто остался круглой сиротой. Я шел по дороге, глотая слезы, травил себя горькой мыслью о своем одиночестве, впервые поверив, что есть в этом мире сила, способная отнять у меня мать... Впрочем, она скоро пришла с гулянья, ни словом не попрекнула меня, ходила по дому спокойная, по лицу ее было видно, что она то ли жалеет о чем-то, то ли
осуждает кого-то. Наморщив лоб, она сжала губы, работала молча и споро, подавая на стол или прибирая в избе. С того памятного дня она больше не ходила в лесок, то ли из жалости ко мне, то ли потому, что отказывалась ради меня от чего-то, что ей еще сулила жизнь... Миновало лето, и напомнила о себе тетя Ириша из Маёрихи. Она наказала с кем-то, чтобы сестра немедленно бросала работу и приходила в Маёриху, и мать не посмела ослушаться «няньку», как она обычно называла сестру. Это слово сохранилось со времени детства, когда Ириша водилась с нею и нянчилась...
То, что нас ожидало в Маёрихе, оглушило и мать, и меня — оказалось, тетя Ириша подыскала за это время вдовца и хотела, чтобы мать пошла за него замуж. Мать поначалу наотрез отказалась выходить за Евсея, или, как звали его по-уличному, Осейку, когда услышала про его большую семью — сынишку от умершей жены, сестру, старую деву, вечно болеющего свекора и, главное, известную всей деревне его мать, свирепую нравом старообрядку, славившуюся своей злобой и отменной руганью. Сам Осейка вроде бы был смирным и покладистым и не ленивым, но зачем нужно было впрягаться матери в ту же упряжку с непосильной поклажей, которую она тянула в Хонхолое в семье бабки Ульяны? Я кричал и бесновался, но для властолюбивой тети Ириши и мамин отказ, и мое детское упрямство ничего не значили, она верила, что, выдав сестру замуж, осчастливит ее на всю жизнь. Ей важно было сломить волю сестры, чего она в конце концов и добилась, изнурив мать попреками и угрозами: «Не послушаешься, не сделаешь по-моему, я тебе больше не родня!»
Свадьбу не играли, не на что было, обошлись шумным застольем, мы с матерью перешли жить в избу Осейки, и теперь мать спала с ним на кровати, а я с Сыном Осейки, моим ровесником, на полу, отравленный неубывающей враждой и неприязнью к этому чужому человеку, забравшему себе мать и лишившему меня ее тепла. Мать словно отдалилась, смотрела на меня издали, потерянная и робкая, похоже, не знала, как себя вести в новом доме, где самодурствовала свекровь — маленькая сгорбленная старушка с острым, по-птичьи хищным лицом, до одури, до бешенства злая и страшная. Она с утра и до ночи шныряла по избе, постукивая суковатой палкой, как баба-яга, в черном, монашеском
платке, за всеми подглядывала, всех учила, как работать, выговаривая поучения, раздавая направо и налево зуботычины костлявым кулачком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203