Вот, зная Авдеева как большевика, как человека грубого,
пьяного и душой недоброго, я думаю, что он обращался с Царской семьей плох
о: не мог он обращаться с ней хорошо по его натуре, поведению. Как я сам набл
юдал его в комендантской, думаю, что его обращение с Царской семьей было д
ля нее оскорбительным. Припоминаю еще, что вел Авдеев со своими товарища
ми разговоры про Распутина … что государыня будто бы жила с Ра
спутиным.»
Предположения Якимова находят подтверждение в художествах, которые сл
едователи обнаружили на стенах ДОНа. Вот их образцы: «Царя русского Нико
лу за хуй сдернули с престолу»; «По всей по деревне погасли огни, Сашка с Г
ришкой спать полегли»; «Сашка и Гришка сидят за столом, сам Николашка пош
ел за вином».
Охранники, однако, были убеждены, что обращались с царской семьей хорошо.
Так показали Проскуряков и Медведев.
Режим семьи был однообразен. Вставали в 9 утра, пили чай и полтора-два часа
гуляли в саду. Потом Авдеев сократил срок прогулки до часу в день, чтоб «бы
ло похоже на тюрьму», как он объяснил Николаю. Обед полагался в час, но, как
правило, запаздывал. На питание Николай не жаловался, наоборот, в дневник
е похвалил. Ежедневно приносили молочные продуктовые передачи из монас
тыря (о причинах такой любезности со стороны охраны смотри ниже). Иногда в
озникали конфликты, чаще всего с Дидковскнм, однажды с Войковым. Как-то ча
совой выстрелил в окно, из которого выглянула великая княжна: «По-моему, п
росто баловался с винтовкой, как всегда часовые делают» (запись в дневни
ке от 14 (27) мая). Каждый визит в тюрьму казался событием: за день до выстрела в
месте с врачом В.Деревянко пришел некий черный господин, кото
рого семья приняла за коллегу Деревянко (это был комиссар-чекист Яков Юр
овский, в прошлом ротный фельдшер). Через месяц комендант предупредил: во
зможен налет анархистов, надо собраться на этап в Москву: «Немедля начал
и укладываться, но тихо, чтоб не привлекать внимания караула, по просьбе А
вдеева» (31 мая/1З июня нов. ст.).
Однажды их посетили сразу 6 человек, сказано было, что это «комиссары из Пе
трограда». «Приходили какие-то субъекты и молча при нас разглядывали ок
на» (10/24 июня).
В эти месяцы царь много читал. Еще в Тобольске он думал над «93-м годом» В. Гю
го, романом о революции. Потом последовала «Всеобщая история» Йегера, из
прозы «Анна Каренина» («читал с увлечением»), прежде не читанная 4-я часть
«Войны и мира» и Ц неожиданно Ц «Синее с золотом» Аверченко. В Екатерин
бурге, углубившись в библиотеку хозяина дома, он с необыкновенным интере
сом записывал впечатления от… Салтыкова-Щедрина. На какие-то важные мыс
ли наводило скрытного и мистически настроенного монарха чтение сатири
ка: ни одному литератору в жизни не дал он столько положительных оценок. Ч
итал все: «Господ Головлевых», «Пошехонскую старину», статьи, сказки Ц т
ом за томом: «Занимательно и умно». Последняя, за 10 дней до гибели, запись о
прочитанном: «Все эти дни по обыкновению много читал. Сегодня начал чита
ть седьмой том Щедрина. Очень нравятся мне его повести, рассказы и статьи
» (23 июня/6 июля 1918 года). Чем привлек Щедрин монарха?
Вспоминается признание другого мистика и монархиста: «Все остальные че
рты в моих сатирических повестях: черные и мистические краски (я Ц мисти
ческий писатель), в которых изображены бесчисленные уродства нашего быт
а, яд, которым пропитан мой язык, глубокий скептицизм в отношении революц
ионного процесса, происходящего в моей отсталой стране, и противопостав
ление ему излюбленной и великой Эволюции, а самое главное Ц изображение
страшных черт моего народа, тех черт, которые задолго до революции вызыв
али глубочайшие страдания моего учителя М. Е. Салтыкова-Щедрина…»
(М.Булгаков, Письмо советскому правительству от 28.Ill 1930.)
Возможно, по-романовски идеализировавший народ Николай разглядел в кни
гах Щедрина эти глубочайшие страдания.
Режим постепенно ужесточался. Вначале поступала почта: пришла, например
, посылка с шоколадом от сестры императрицы Елизаветы Федоровны. (Авдеев
и его команда шоколад украли.) Потом почта перестала поступать. Приходил
а газета: Николай подписался на «Екатеринбургский рабочий». Потом газет
а исчезла. В дом допускали только священников по двунадесятым праздника
м и уборщиц.
Но за 20 дней до гибели, царь занес в дневник: «На-днях мы получили два письм
а, одно за другим, в которых нам сообщали, чтобы мы приготовились быть похи
щенными какими-то преданными людьми» (14 июня/27 н ст.). Через 17 дней, за три дня
до гибели, в дневнике Николая II появилась последняя в его жизни запись:
«Вестей извне никаких не имеем.»

Глава 27
УБИЙЦЫ


А. Ленин

Главное обвинение Бруцкуса в адрес Соколова таково: следователь на прот
яжении своей книги не упомянул фамилию Ц Ленин. Ни разу.
Ученый не забыл процитировать предложение, десятилетиями защищавшее С
околова от подобных упреков: «Соколов, облупив на нужды погрома Свердлов
а с Голощекиньм, печально восклицает: «Нет сомнения, были и другие лица, ре
шавшие вместе со Свердловым и Голощекиным судьбы Царской семьи. Их я не з
наю.» «Изучив нрав Соколова, Ц комментирует он, Ц мы легко расшифруем э
ти слова. Когда Соколов, имитируя честность и бескорыстие, пишет: «Национ
альность их мне неизвестна», Ц мы знаем, что дело идет о русских, которых
требуется замаскировать… Когда он … не называет других фамилий, кроме Св
ердлова и Голощекика, только потому, что их не знает, то секрета тут нет ни
какого:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135