Я ясно чувствовала эту ее мысль: револ
юция в России не без влияния Германии, но она поплатится сама тем же, что с
делала с Россией. И ясно было видно, что эта мысль радовала ее.» (показания
Кл. Битнер)
Редко когда-либо и какой-либо политический вождь подвергался такому ко
лоссальному давлению со всех сторон, как Ленин весной 1918 года. (В ситуации,
когда надо заставить отступить, и проверяется подлинная сила характера
и способности вождя: нестись на гребне наступления может любой демагог).

Завязывались постоянно все новые политические комбинации: вслед за Лен
иным ангажироваться у фон Кюльмана пробовали: лидер эсеров и председате
ль разогнанного Учредительного собрания Виктор Чернов, председатель и
сторически самой авторитетной Ц кадетской Ц партии Павел Милюков, пос
ледний защитник Временного правительства атаман Всевеликого войска до
нского Павел Краснов. В любой момент кайзер, фон Кюльман и К о м
огли предпочесть Ленину иных партнеров. Взбунтовался его единственный
политический союзник Ц левые эсеры; против вождя выступило большинств
о местных органов власти в городах Ц советов плюс главные организации с
обственной его партии.
Ведя сложнейшую игру, вроде бы во всем уступая немцам, но одновременно ск
овывая на востоке необходимую для оказания на него политического давле
ния германскую полумиллионную армию, почти 25% сил фон Гинденбурга, и тем с
амым обрекая Германию на неизбежное военное и политическое поражение, Л
енин использовал все карты, даже самые малые, которые были в его руках. Сво
ю инициативу в политическом покере он оттягивал до того момента, когда К
расная армия получит возможность ворваться в Берлин, главную его мишень
. И одной из мелких» но все же «картинок» оказалась в этом раскладе полити
ческих мастей семья, состоявшая в кровном родстве почти со всеми династи
ями Европы.
«Большевики в широчайших размерах практиковали средства из арсенала в
ласти мрачнейших времен Средневековья: тайные судилища, бессудные казн
и, пытки и особенно заложничество были любимыми приемами ленинской адми
нистрации, и можно себе представить, как смаковали в Кремле идею запугат
ь немцев и белых генералов угрозой убить объявленных заложниками члено
в Царской семьи Ц царя с царицей, юношу-наследника, молодых девушек-княж
ен» (Б. Бруцкус).
Наилучшим местом для заключения Романовых считался в Кремле Екатеринб
ург, одинаково далекий от наступавших с запада германских войск, от выса
дившихся на севере англичан, от восставших на юге казаков.
Но был у этого географически наивыгоднейшего пункта один немалый недос
таток: власть в нем принадлежала коалиции левых коммунистов и левых эсер
ов. Уральский областной совет занимался «сепаратистско-централистски
ми действиями», написал Генрих Иоффе, видимо, этим странным термином опр
еделив одновременное стремление к независимости от Москвы и сосредото
чению политической власти в собственных руках. На Урале приступили даже
к печатанию собственных денег!
Иоффе цитирует воспоминания одного из участников цареубийства, чекист
а
И. Родзинского:
«Засилье в головке было левокоммунистическое… Александр Белобородов,
Николай Толмачев, Евгений Преображенский Ц все это были леваки.»
К списку главнейших екатеринбургских леваков он мог добавить двух нена
званных им лидеров «головки»: «Филиппа» Голощекина и Георгия Сафарова, в
сего через несколько месяцев оба они станут признанными вождями еще одн
ой оппозиции Ленину, так называемой «военной».
Поэтому эвакуацию Романовых из Тобольска, где Кремль подозревал возник
ший «монархический заговор», в оплот большевизма Екатеринбург Кремль д
оверил не местным властям, а Яковлеву. С одной стороны, на Урале его хорошо
знали Ц там он был человеком в революционных кругах широко известным; д
ругой, недолюбливал отвергнувших его ради пришельца Голощекина местны
х комиссаров. То есть будет точно выполнять волю давшей ему полномочия М
осквы, а не хозяев Екатеринбурга.
«Жизнь Государя, по мысли Ленина, должна была быть сохранена до той минут
ы, когда придется с ней покончить в силу каких-то особых обстоятельств Ц
это был со стороны Ленина грубый расчет на использование обреченных до п
оследней возможности» (Б. Бруцкус); и уральской самодеятельности в вопро
се, от которого в какой-то степени зависели судьбы Советской республики,
Ленин не желал, да и не мог допустить.
А теперь послушаем рассказ самого Яковлева о том, как он получил особое п
оручение. Доставив в столицу эшелон с сибирским хлебом, он счел полезным
явиться «к председателю ВЦИКа тов. Свердлову, с которым работал вместе е
ще в дореволюционное время … После нескольких обычных теплых
товарищеских приветствий тов. Свердлов бросил ошеломившую меня фразу:

Ц Ну что, Антон, много народу перестрелял?
Я сразу понял, что все перипетии нашей бешеной скачки с 40 вагонами хлеба в
Москву в недельный срок ему хорошо известны, знает он и переделки с напад
авшими на поезд отрядами.
Ц Ну ладно, дело не в этом, Ц как обычно, твердо и определенно заговорил т
оварищ Яков. Ц Я тебя давно ждал. У меня есть к тебе секретный разговор… Т
ы получишь огромной государственной важности поручение.
Очевидно, мое лицо выразило смесь разных чувств Ц тов. Свердлов не удерж
ался и улыбнулся:
Ц Эк, какой нетерпеливый… Кстати, ты заветы уральских боевиков не забыл
еще? Говорить можно не то, что можно, а то, что нужно Ц заграница из тебя это
не вытравила?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135