Ц М. X.). Став на свое место, мы с диак
оном начали последование обедницы. По чину обедницы положено в определе
нном месте прочесть молитвословие «Со святыми упокой». Почему-то на это
т раз диакон вместо прочтения запел эту молитву, стал петь и я, несколько с
мущенный таким отступлением от устава. Но едва мы запели, как я услышал, чт
о стоявшие позади нас члены семьи Романовых опустились на колени, и здес
ь я ясно ощутил то высокое духовное утешение, которое дает разделенная м
олитва. Еще в большей степени дано было пережить это, когда в конце богосл
ужения я прочел молитву к Богоматери, где в высоко поэтических, трогател
ьных словах выражается мольба страждущего человека поддержать его сре
ди скорбей, дать силы достойно нести ниспосланный от Бога крест.
После богослужения все приложились к св. Кресту, причем Николаю Александ
ровичу и Александре Федоровне о. диакон вручил по просфоре (согласие Юро
вского было заблаговременно дано). Когда я выходил и шел близко от бывших
великих княжен, мне послышались едва уловимые слова:«Благодарю». Не дума
ю, что это мне только показалось. Войдя в комендантскую, я незаметно для се
бя глубоко вздохнул. И вдруг слышу насмешливый голос: «Чего это вы так тяж
ко вздыхаете?» Ц говорит Юровский. Я не мог и не хотел открыть ему пережив
аемое мной и спокойно ответил: «Досадую, что мало прослужил, а весь взмок о
т слабости. Выйду теперь и опять простужусь.» Внимательно посмотрев на м
еня, Юровский сказал: «Тогда надо окно закрыть, чтобы не продуло»… а затем
, совершенно другим тоном промолвил: «Ну вот, помолились, и от сердца отлег
ло» или «и на сердце легче стало», точно не упомню. Сказаны были эти слова
с такой, мне показалось, серьезностью, что я как-то растерялся от неожидан
ости и ответил: «Знаете, кто верит в Бога, тот действительно получает в мол
итве укрепление сил.» Юровский, продолжая быть серьезным, сказал мне:«Я н
икогда не отрицал влияния религии и говорю это совершенно откровенно»…
На прощание Юровский подал мне руку, и мы расстались.»
Показание, данное на следствии преосвященным Григорием, епископом Екат
еринбургским и Ирбитским:
«После этого он (о. Сторожев) мне докладывал, что нашел в них большую перем
ену. Царь был подавлен и угрюм. Царевны растеряны, а также наследник. Цариц
а же против обыкновения спокойна и благодушна. Юровский же тоже был не в с
ебе… Когда они после богослужения были у него в комнате, Юровский перекр
естился (он крещеный еврей) и сказал: «Ну, слава Богу, сердце на место стало
». (В памяти епископа, видимо, сохранились какие-то детали, переданные ему
сразу после разговора.)
Когда я пытался понять характер этого персонажа книги, в памяти по неожи
данной ассоциации возник герой книги К. Хенкина «Охотник вверх ногами»,
знаменитый шпион-гебист полковник Абель (В.Фишер). Уже служа обозревател
ем мюнхенской «Свободы», Хенкин продолжал восторгаться умом и смелость
ю, проницательностью и благородством экс-воспитателя, ссылаясь и на ана
логичное мнение адвоката этого шпиона, в прошлом американского контрра
зведчика Донована. И в то же время Хенкин не скрывал, что у Абеля-Фишера до
стоинства обращались только на «своих» и, требуя от «своих» чести и верн
ости, он мог быть и подлым, и заведомо необъективным, когда приходилось ко
нтактировать с «чужими». Хенкин назвал это свойство своего друга «парти
йностью». Им обладали многие прекрасные от природы люди, которые в иных о
бщественных условиях могли сделаться украшением своего народа или про
сто примерными гражданами. Оно было привито им искусственно, в процессе
ниспровержения традиционных ценностей.
Все, что говорится против большевиков, Ц заносил в дневник в конце 1917 года
Пьер Паскаль, Ц что они предатели, агрессоры, сеятели смуты, с сегодняшн
ей точки зрения совершенно верно. Но это и не может, и не должно их трогать
потому, что они объявили войну нынешнему обществу и не скрывают этого.»
А «на войне как на войне», в Бою Кровавом, Святом и Правом положено убивать
и обманывать, это называется не убийством и подлостью, а исполнением при
каза во имя Бога и России-матушки, а по Ленину, наоборот, во имя самого прек
расного на земле, Освобождения всего человечества.
… Еще деталь к облику Юровского: приложенное к делу его письмо
, адресованное приятелю, врачу Архипову:

«Кенсорин Сергеевич, в случа
е моего отъезда на фронт я во имя наших с вами отношений надеюсь, не откаже
те моей старой маме в содействии в случае преследовании ее только за то, ч
то она моя мать. Вы, конечно, понимаете, что о моем местопребывании она нич
его знать не будет, уже только потому, что и я этого не знаю. Но и в этом случ
ае, если б знал, то, разумеется, этого ей не сказал, просто для чистоты ее сов
ести, на случай, если бы ее допрашивали. Я обращаюсь к вам еще и потому, что В
ы строгий в своих принципах, даже при условии гражданской войны и при усл
овии, когда Вы будете у власти. Я имею ввиду все основания полагать, что Вы
с Вашими принципами останетесь в одиночестве, но все же сумете оказать в
лияние на то, чтобы моя мать, которая совершенно не разделяла моих взгляд
ов, виновна, следовательно, только в том, что родила меня, а также в том, что
любила меня. Я, значит, на случай падения власти Советов в Екатеринбурге (п
рошу) дать ей приют на случай возможного погрома или предупредить самый
разгром квартиры, принимая во внимание, что я не продавал (своего) дела, чт
об не оставлять служащих без работы, которые очень и очень далеки от боль
шевизма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135