Глава 5
ИСТОЧНИКИ И ИССЛЕДОВАНИЯ НАШИХ ДНЕЙ

Проверка фактов и гипотетических построений Бруцкуса облегчалась в 1989
Ц 1990 годах внезапным стечением поразительно благоприятных для моей раб
оты обстоятельств. Признаюсь, такое более чем своевременное везение вдо
хновляло, а иногда пугало!
Например, незадолго до начала моей работы опубликовал самое серьезное н
а Западе исследование по этой же теме профессор Гарвардского университ
ета (США) Ричард Пайпс.
Здесь, думается, уместно отвлечься от сюжета и сказать несколько слов о м
оем отношении к трудам этого историка, который видится сегодня лучшим зн
атоком общей истории России.
Отсюда вовсе не следует, что я согласен с каждой его концепцией или со все
ми доказательствами. Всеобъемлющая правота в науке принципиально нево
зможна: «На исчерпывающее знание претендуют только дураки, имя же им лег
ион» (Ф. А. Хайек). Наука невозможна без поиска, поиск Ц без ошибок. Кроме то
го, историческую истину принципиально невозможно изложить во всей полн
оте, даже если автор многое понял: исторические связи явлений принципиал
ьно бесконечны. Все вышесказанное относится к работам Пайпса: в них встр
ечаются и ошибки, и неполнота изложения. Ценю же я его за честный поиск, за
умение ощутить и выразить потаенную социально-психологическую атмосф
еру Ц такой инстинктивный дар, по-моему, и составляет природу таланта ис
тинного историка.
… Возможно, мои комплименты частично вызваны близостью к выво
дам Пайпса результатов собственного, независимого от него исследовани
я. Как литератор, занимавшийся в СССР исторической прозой и публицистико
й («народничество» и «народовольчество»), я не мог не думать об общих зако
номерностях российской истории Ц особенно когда оказался в тех же самы
х камерах, где за сто лет до меня как раз и сидели персонажи написанных мно
й повестей (следизолятор ЛенУКГБ был расположен в знаменитом ДПЗ Ц Доме
предварительного заключения, построенном для участников «хождения в н
арод»).
В те годы я Пайпса не только не читал Ц фамилии такой не слышал. Поэтому к
онцепцию «двухъярусного развития» России сочинял сам, обдумывая досту
пные мне в Союзе первоисточники.
Суть ее сводилась к следующему: история империи развивалась постоянно
Ц как бы на двух уровнях. Центральным, самым заметным потоком оказалась
эволюция от «литургического» (очень понравившееся мне определение П. Ст
руве) к правовому европейскому государству. Высшей точкой на этом пути б
ыл Думский период (1906Ц 1917 гг.). Неустойчивость же имперской государственно
й машины на скользком, чреватом кризисами «пути России в Европу», заверш
ившемся в 1917 году сбросом империи в исторический кювет, являлась следстви
ем двойной системы российского правопорядка и общественной морали.
Двойственности (не путать с двуличием) сложившейся в России си
стемы власти.
Пайпса оппоненты называли «русофобом», поскольку он считал империю Ром
ановых родительницей тоталитарного государства. Из этого произвольно
делался вывод, якобы историк считал русских носителями особой, не то раб
ской, не то рабовладельческой психологии. Но Пайпс не связывал возникнов
ение тоталитаризма с национальным характером русских: тогда ему пришло
сь бы объяснять аналогичные феномены национальными характерами немцев
, итальянцев, японцев, китайцев, хорватов, вьетнамцев … Не о спе
цифическом характере народа шла речь (тем более в многонациональной и эт
нически перемешанной империи), а об особенностях исторически сложившег
ося государственного устройства. Образно выражаясь, историк писал не по
ртрет русского народа, а анамнез (историю болезни) русского государства.
Ни красота, ни ум и талант, ни добрые намерения пациента не интересуют вра
ча у постели больного: он их не отрицает, это, однако, предмет другой и не им
еющей отношения к обсуждаемой теме беседы.
Впрочем, многие русские патриоты согласны сегодня проклинать свое отеч
ество при непременном условии: иностранец не должен их чувств разделять
. Увы, на мой взгляд, пока никто лучше Пайпса не вычислил причину русских г
осударственных болезней.
Повторяю, не нужно убеждать Пайпса Ц и меня тоже, что Россия с 60-х годов XIX в
ека стремительно развивалась по направлению к правовому государству: м
ы это знаем. Но одновременное существование двойной юриспруденции Ц од
ной для защиты государственного порядка, другой для охраны прав подданн
ых (госпреступниками ведало МВД, «бытовиками» министерство юстиции), как
и двойной системы административного управления (обычной, правительств
енной, и «чрезвычайной» и «усиленной охраны», с генерал-губернаторами в
о главе), как и двойных приемов дипломатии (для легитимных и «нелегитимны
х» правителей) и т д. Ц вся эта двойственность правопорядка сделала евро
пейски воспитанную и в то же самое время военно-феодальную элиту импери
и беспомощной, лишенной морально-политической опоры в неожиданно склад
ывавшихся исторических ситуациях. «Посмешищем», по выражению Пайпса.
Нерешительность, слабость воли, которую, вслед за его современниками, мн
огие монархисты приписывали Николаю II, была следствием не его личной мяг
кости Ц мы увидим далее, что когда царю пришлось испытать свою волю в про
тивостоянии режиму в тюрьме, он поразил комиссаров мужеством. Нет, его ко
лебания объяснялись постоянной необходимостью выбирать решение в усло
виях недостаточной информации (черта, в принципе присущая ментальности
любого жителя Запада).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135