Первое: по природе он был человеком с семейным, частным характером и скло
нностями. Антон Чехов, увидев царя в Крыму, сказал: «Да ведь это просто пол
ковник» (такой чин царь выслужил в русской армии), Слова Чехова противник
и императора цитируют с уничижительной целью, как будто в звании полковн
ика таилось нечто позорное. Между тем, Чехов, этот едва ли не самый большой
знаток душ своего поколения, хотел сказать одно: для Николая исполнение
долга перед империей было тем же самым, что для хорошего офицера Ц управ
ление полком. Солдаты должны быть кормлены, обмундированы, офицеры должн
ы выдвигаться наверх по способностям и старанию, и превыше всего Ц полк
овая честь, самоотверженность в бою! Полк для хорошего начальника есть б
ольшая семья, а талант Николая, насколько я ощущаю его личность, был именн
о талантом семейным, глубоко мне симпатичным, но Ц недостаточным для уп
равления столь сложным механизмом, как Россия на переломе веков, то есть
в эпоху крушения монархического администрирования во всем мире.
«Папа. Что ж, в нем ни страшного, ни злобного… Ни (особой) доброты, ни (особог
о) ума, а всего понемногу. Сними с него корону, пусти в кучу Ц в десятке не о
тличишь. Ни худости, ни добротности Ц всего в меру. А мера куцая, для царя м
аловатая» (из дневника Распутина).
Дневниковая надпись Николая, сделанная после женитьбы:
«Каждый день, что проходит, я благодарю Господа, и благодарю его от глубин
ы души за то счастье, которым он меня наградил. Большего и лучшего благопо
лучия человек на этой земле не вправе желать. Моя любовь и почитание люби
мой Аликс растет постоянно» (24.XI. 1894).
Бог щедро и до самого Ипатьевского полуподвала наделил его вот этим, сем
ейным счастьем.
А государственные дела его не интересовали: потому так скудны и неинтере
сны его дневниковые записи по поводу этих дел, над чем любят иронизирова
ть публицисты. Он был одарен многими талантами, необходимыми для ведения
политики: блестящей памятью на людей, обаянием, способностью привязыват
ь к себе окружающих (люди пошли за ним в ссылку, уже за безвластным), выносл
ивостью в работе, знанием трех языков. Но государственные дела сами по се
бе, вне исполнения долга, службы, обязанности, связанной с рождением на ст
упенях трона, царя не волновали. Это не порок и не упрек: сын Льва Толстого
не обязан любить литературу, сын Троцкого Ц политику, сын Репина Ц живо
пись. А он, не любя ремесло своих предков, обязан был политикой заниматься.

Его богатырь-отец, надорвавшись над этой же сумой переметной, умер в 49 лет.

Катастрофой для императора Николая явилась наложение на это его свойст
во другого, еще более почтенного качества Ц убеждения, что необходимо ч
естно, морально служить матушке-России и вере православной.
Обычно суверены, не испытывавшие влечения к госиграм, предпочитавшие, ск
ажем, удовольствия от охот, пиров, секса, отдавались личным увлечениям, пе
редоверив политику тем, кому по природе нравилась эта профессия, разрабо
тка и исполнение стратегии и тактики общества, Ц своим первым министра
м. А сами монархи символизировали власть и корректировали общее направл
ение администрации. Так поступил во Франции Людовик XIII, доверив дела реал
ьного правления Ришелье, Ц и это был один из самых славных и успешных пер
иодов в истории королевства. В России так поступала Екатерина I, отдав вла
сть Верховному Тайному совету, или «веселая Елисавет», за которую правил
и Шуваловы с Бестужевым. Но Николай считал невозможным для себя уклонить
ся от исполнения долга монарха, от Божественной миссии Ц а разве можно м
иссию передать Витте, Столыпину, Кривошеину, тем более Ц Милюкову…
Легко его судить, если бы царь переоценил свою самодержавную потенцию и
из-за излишней в ней уверенности проиграл трон, как в наши дни Чаушеску. Н
о нет… Как раз самодержавную власть он недолюбливал и стыдливо тянулся к
взаимодействию с обществом. В дневнике называет самодержавие «непопра
вимым горем», а время, проведенное в Великобритании, где изучал методы пр
авления бабки Виктории, Ц «месяцем райского блаженства» (11.VII. 1894).
Мне видится (возможно, это моя ошибка), что не находя радости жизни ни в адм
инистративных играх, ни в искусстве маневрирования державным кораблем,
он и свой народ мерил своей мерой и не чувствовал, как тот вырастал у него
на глазах, не доверял способностям и умению русских следовать государст
венным курсом. Он был самым плохим типом консерватора Ц консерватором п
оневоле, не из принципа и убеждения, а из опасения перед неизвестностью. «
Не для меня, конечно, не для меня, Ц для России я признал, что конституция п
ривела бы страну сейчас в такое положение, как Австрию. При малой культур
е народа, при наших окраинах, еврейском вопросе и т д. одно самодержавие мо
жет спасти. Притом мужик конституции не поймет, а поймет только одно, что ц
арю связали руки, тогда я вас поздравляю, господа.» (запись от 8.XII.1904. В ней даж
е можно было бы найти здравое основание, если забыть, что через 10 месяцев э
тот самый народ вырвет у него конституцию с неслыханной дотоле разрушит
ельной силой.)
Сочетание природной чуждости искусству политика (за которое, повторяю, н
е следует судить, человек невиновен в том, каким родился) с моральной необ
ходимостью политикой заниматься и привело Николая II к катастрофе. Нельз
я же думать, что «кругом измена и трусость, и обман» обусловлены только не
честностью окружающих: он сам был в них в очень значительной мере повине
н.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135