Почему не попробовать его скомпрометировать? Эти русские кляйнкопфы
скушают все, что придумает искусная немецкая голова …
(Говорят, подписывая для НКВД «красную папку» о маршале Тухачевском, «шп
ионе» его генштаба, Адольф Гитлер заметил: «Совершенно невероятно, чтобы
в это кто-либо поверил». Поверили, однако.)
Опытные русские военюристы не использовали показаний подпоручика для
возбуждения официального следствия: слишком ясен был их невероятный ха
рактер. Но за повод ухватились не в Петербурге, а в Варшаве, в штабе Западн
ого фронта. «Дело Мясоедова поднято и ведено, главным образом, благодаря
настойчивости Бонч-Бруевича, помогал Батюшин», Ц писал прикомандирова
нный к Ставке историк Михаил Лемке.
Генерал Бонч-Бруевич был фанатичным монархистом и искренно полагал, что
монархический строй a priori обязан вести Россию от победы к победе, а если сег
о не происходит, виноваты, значит, шпионы или, в лучшем случае, изменники. Н
о на чистые, духовные мотивы его патриотических действий, как случается
у мистиков, делающих карьеру, накладывались нормальные жизненные сообр
ажения. Недавно настоящего шпиона поймали в группе технических работни
ков штаба фронта. Отвечали за этот промах оберквартирмейстер и его помощ
ник, контрразведчик Батюшин. Поэтому весьма кстати оказалось для обоих с
ообщение о возможном обнаружении более крупного шпиона, начальника раз
ведки целой армии, принятого на службу не через них, а по приказу канцеляр
ии военного министра.
Все в Мясоедове гармонировало с образом вражеского агента; он был протеж
е не их общего шефа, Верховного, а напротив, его соперника в борьбе за пост,
Ц генерала Сухомлинова (царь некоторое время колебался, кого из них наз
начить Верховным); Мясоедова не любили в Государственной думе, где военн
ым корифеем слыл стоявший у барьера напротив него Гучков; наконец, не заб
удьте дурное отношение к изгнанному со службы жандарму в весьма влиятел
ьном МВД … Где вы еще найдете столь годного исполнителя на рол
ь обер-шпиона, обеспечившего врагу внезапный прорыв под Варшавой, котор
ую главнокомандующий чуть-чуть не прокакал? (Город спас контрударом тал
антливый генерал Михаил Алексеев.)
Не знаю, приходила ли уже тогда в головы генералов-мистиков мысль, что не
только текущие неуспехи, но стратегический просчет с артиллерийским бо
езапасом перед войной тоже можно списать (помните: «Продал, продал, просп
ал»?) на того, кто в Петербурге покровительствовал Мясоедову? На министра.
Идея перспективная.
Через сорок лет «бывый монархист» Бонч-Бруевич в мемуарах под названием
«Вся власть Советам!» расскажет советскому читателю, что Мясоедова схва
тили с поличным в момент передачи из рук в руки германскому связнику (ест
ественно, остзейскому барону) секретных документов. Не знаю, не знаю
… В обвинительном заключении нет никаких упоминаний об этом т
аинственном связнике (которого ведь и судить должны были бы по закону вм
есте с Мясоедовым Ц по одному должны были пройти делу!). Зато говорится, ч
то «через посредство необнаруженных лиц (курсив мой. Ц М, X.) он
довел до сведения германских властей данные о местонахождении одного к
орпуса». Военный суд постановил: «Не доказано». Вменили же полковнику др
угой пункт: он «добыл под вымышленным предлогом необходимости для испол
нения возложенного на него поручения … секретную справку о р
асположении войсковых частей армии». Не думайте, что словом «добыл» зако
дирован сюжет в духе ле Карре или братьев Вайнеров: начальник разведки о
фициально обратился в штаб армии, попросив данные, необходимые ему для о
рганизации поисковых экспедиций в тыл противника, и получил бумагу за вс
еми подписями и печатями.
Мясоедов не признал ничего, кроме обвинения в мародерстве: он действител
ьно тяпнул в немецком брошенном доме оленьи рога и гардины. («Начальство
знало, Ц оправдывался, Ц и вообще все берут трофеи.»)
Свидетелей было двое: один, следивший контрразведчик, «по совести не уве
рен в его измене». Другой, фронтовой офицер, напечатал потом в пражском «А
рхиве русской революции» статью, где сравнил увиденное на том процессе
Ц с убийством купеческого сына Верещагина в «Войне и мире» Льва Толстог
о.
Приговор был таков Ц
в описательной части: «Виновен, заслуживает снисхождения».
в резолютивной: «Смертная казнь через повешение».
Мясоедов пытался осколками пенсне перерезать себе вены: его спасли и пов
есили Ц до получения кассационной жалобы командующим фронтом. («Так тор
опились, что сначала повесили, а потом утвердили приговор» Ц проф. К. Шаци
лло.)
В его виновности сомневались многие: полковник А. Самойло, начальник раз
ведки, действовавшей против Австро-Венгрии, писал, что упреждение казни
до кассации не было случайным. Комфронта не утвердил приговор, «ввиду ра
зногласия судей», но дело решила резолюция Николая Николаевича: «Все рав
но повесить!» (Был убежден в невиновности Мясоедова и крупнейший работни
к политического сыска России, генерал А. Спиридович.)
После войны начальник немецкой разведки Вальтер фон Николаи писал: «При
говор… является судебной ошибкой. Мясоедов никогда не оказывал услуг Ге
рмании.» Лейтенант, которому приписывалось авторство дела заявил: «Я ник
огда в жизни не обменялся ни единым словом с полковником Мясоедовым и ни
когда не сносился с ним через третьих лиц.» Укрывать Мясоедова уже не был
о надобности, его давно казнили.
Свержение правительства, которому он верно служил и которое его обрекло
виселице, не помогло реабилитации Мясоедова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135