.. В распоряжении национального духа оказа
лось всего только два еврея Ц Юровский и Голощекин. Оставалось Соколову
только одно Ц возместить количество качеством, т е. уравнять каждого из
двух евреев сотне злодеев-неевреев».
Этот прием следствия удобно иллюстрировать примерами, которыми Соколо
в начинает серию своих антиеврейских построений, так сказать, с фундамен
та его следственных теорем.
Вот он допрашивает шофера Самохвалова, хотя и не подозревающего, что по о
кончании допросов его расстреляют, но смертельно испуганного арестом и
готового угадать все, что надо господину следователю, и все подтвердить.

«Самохвалов вылил, конечно, на голову Голощекина все. что мог, исполнил вс
е, требуемое сторонниками национального духа… Каков же был характер рас
поряжений Голощекина? Как видно из слов шофера, они были даны в вежливой ф
орме, кратки и немногочисленны» (Б. Бруцкус).
Бруцкус точно угадал ситуацию допроса. Обратите внимание, как сформулир
ованы шофером показания: «Комиссар Голощекин, комиссар Авдеев и еще
какие-то два лица» (курсив мой Ц М.Х.). А следователь почему-то н
е пытается выяснить имена этих лиц, произвести опознание (одно лишь узна
вал, не было ли Юровского?)
Более того: после допроса другого камердинера, Чемодурова он уже знает, ч
то сразу по прибытии в ДОН семью подвергли личному обыску. Его проделал з
ампредсовета Дидковский. Когда Борис Владимирович залез в сумочку цари
цы, она упрекнула его: «До сих пор мы имели дело с порядочными людьми». На ч
то воспитанник Женевского университета находчиво возразил: «Не забыва
йте, что вы арестованная».
(В своих мемуарах Александр Авдеев нам открыл, что тогда в сумочке царицы
обнаружили подробный план Екатеринбурга. Это выглядит удивительно пра
вдоподобно, если вспомнить уверенность Романовых, что их везут в Москву.
Впрочем, через три десятилетия советского завода план, купленный за жемч
уга стакан, уже вошел в фольклор, а у императрицы, как известно, были при се
бе именно жемчужные ожерелья).
Откуда взялся в ДОНе Дидковский? Ожидал семью? Ничего подобного: он и был о
дним из встречавших ее на вокзале господ, которых не пожелал припомнить
Самохвалов. А вторым был председатель Уралсовета Белобородов, что следо
ватель тоже знал точно: в его руках была расписка в получении пленников, д
анная Белобородовым Яковлеву на вокзале в Шарташе.
Трудно ли было опознать как-никак главных людей на Урале?
Из книги Касвинова узнаем, что Белобородов, а не Голощекин и предложил ца
рской чете войти в дом. Естественно: он являлся главным распорядителем н
а месте. Даже если согласиться с Соколовым, что Белобородов был репрезен
тативной фигурой (русский, рабочий и пр.), а заправилой в Екатеринбурге раб
отал еврейский гигант Голошекин, то все равно ясно Ц репрезентативная л
ичность и обязана на публике распоряжаться, за это ей и платят евреи… Сок
олов несомненно профессионал и понимал такие вещи не хуже автора этой кн
иги, но не хотел неосторожными вопросами сбить свидетеля, желавшего ему
про Голощекина немного помочь.
Зато при допросе камердинера Волкова юрист действовал как положено: пре
дъявил фотографию Юровского для опознания. Увы, «мне кажется больше, что
это не он, Ц заявил свидетель, Ц тот был без бороды, а у этого борода». Что
не помешало следователю объявить в тексте книги о торжественном явлени
и народу преступника Юровского и заодно уличить его во лжи и хвастовстве
: он, оказывается, вовсе не родился в тюрьме, а был сыном сосланного вора. Но
достаточно было Соколову забыть хоть в этом случае про евреев, и сразу вы
яснилось бы, кто тот комиссар, которого не опознал на фотографии Юровско
го Алексей Волков. В Екатеринбурге был один начальник, родившийся в тюрь
ме: Сергей Мрачковский, чье имя много раз встречается на страницах дела.

Упомянутые ошибки касаются ничтожных мелочей, они заслуживают упомина
ния лишь для характеристики общего стиля следователя. Стиля, при котором
первичные данные допросов и улик используются как материал для воплоще
ния в текст обвинительного заключения заранее сочиненной конструкции.

Например, чтобы показать, каким великим деятелем был Голощекин (ибо прот
ив него в деле почти нет улик и обвинение строилось исключительно исходя
из грозной социальной опасности обвиняемого еврея), Соколов изобразил о
блвоенкома главным победителем Дутова: «Бешено энергичный, он знал, благ
одаря своим старым связям на Урале, где брать живую силу большевизма». Но
организаторы победы над Дутовым давно известны: это П. Кобозев, особоупо
лномоченный Совнаркома по борьбе с дутовщиной, и А. Киселев, за разгром Ду
това под Оренбургом избранный в ЦК РКП(б). Другая легенда: «Охрана в доме И
патьева носила характер военной организации. Рабочие считались красно
армейцами, их обучали военному делу. Охрана подчинялась Голощекину как о
бластному военкому». Но внешняя охрана во всех советских тюрьмах и лагер
ях до сих пор носит военизированный характер, однако подчиняется не воен
комам и вообще не армейским начальникам, а соответствующим органам МВД.
Курирует тюрьмы по линии советской власти заместитель председателя ме
стного совета, и такой же порядок, судя по дневнику Николая II, был и в Екатер
инбурге: царь описывает конфликт по поводу режима с «моим врагом лупогла
зым,» заместителем председателя Уралсовета Дидковским. Другой эпизод, н
а котором можно остановиться, таков.
Выше говорилось, что министр юстиции Старинкевич сообщил представител
ю лондонской еврейской общины:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135