Не жалуетесь, что генералы не помогают газетчикам?
— Спасибо, товарищ генерал, материал в самом деле отличный,— сказал корреспондент.
— Пожалуйста, пожалуйста,— хлопая по плечу корреспондента, сказал Геладзе,— посмотрим, как вы напишете.
Корреспондент спросил:
— Вы серьезно сказали, что допишете финал, товарищ генерал?
— Наша дивизия допишет, а вы литературно обработаете. Гонорар с нами делить не надо. До свидания, товарищ корреспондент.
Тигран с нескрываемым интересом наблюдал за Геладзе. Это был краснощекий, атлетического сложения мужчина. Видимо, у него недавно побывал парикмахер. Голова его была выбрита наголо, маленькие усики на верхней губе были словно нарисованы тушью. Крутые дуги бровей, живые черные глаза придавали своеобразную красоту его лицу.
— Это в самом деле интересная история, друзья,— обратился генерал к политработникам, но, не договорив, вдруг спросил: — Твои люди все в полках, Федосов?
— Все, кроме машинистки и инструктора информации.
— Великолепно,— весело сказал генерал,— великолепно. Ты, Федосов, хорошо знаешь, что я как генерал...
«Всего лишь час, как ты стал генералом»,— насмешливо подумал Аршакян.
— Я прежде всего коммунист,— продолжал Геладзе,— я твердо знаю, что и гроша ломаного не стоит та воинская часть, где слаба сознательность бойцов. Наша сила не только в «катюшах» и «Иванах грозных». Оружие и у немцев неплохое. Высокая сознательность бойцов — вот в чем наша сила. Я не могу отдать приказа, не веря в людей, выполняющих этот приказ. Политработники — мои первые помощники. Я их люблю, уважаю. И поэтому я тебя очень прошу, полковой комиссар, чтобы все политработники находились в полках и, если нужно,— в ротах.
— Не беспокойся, Тариэль, так оно и есть,— ответил Федосов.— Ведь я только что сказал тебе об этом.
Генерал улыбнулся.
— Крестьянин Отар назвал своего сына Тариэлем не для того, чтобы он стал трусом. Отар сам был смелым человеком: поднял креетьян-на-восстание против жандармов, он видел царские тюрьмы и ссылки...
Несколько высокопарную речь Геладзе прервал телефонный звонок.
Генерал взял трубку.
— Шестьдесят девятый слушает... Противник неспокойно ведет себя? Ну что ж, пусть бесится... Нет надобности отвечать, нет надобности... Пусть он чувствует, что мы спокойны, не нервничаем. Козакову отправьте больше дынь, он любит... спокойно, спокойно, Дементьев, ведь тебя называют Владимиром Невозмутимым... минут через пятнадцать зайду к тебе... Он положил трубку, посмотрел на Аршакяна.
— Я очень рад, что вы вернулись, Аршакян. Ваш начальник, полковой комиссар Федосов, немного устал. Старость — не радость. Ему нужны молодые и энергичные помощники.
Генерал, смеясь, обнял Федосова.
— Ты не обижайся на меня, друг... Я помоложе тебя, если скажу глупость, одерни меня.
Полковой комиссар смутился, искоса поглядел на Тиграна и Микаберидзе. Генерал пошел к двери.
— Федосов,— сказал он,— мы с тобой, наверное, показались Аршакяну бессердечными людьми. Он видел свою жену?
— Нет, Тариэль Отарович.
— Так вот вам мой приказ, батальонный комиссар: немедленно отправиться в медсанбат для проведения воспитательной работы, а завтра утром получите боевое задание от полкового комиссара Федосова. Желаю удачи.
Пожелание удачи прозвучало как-то двусмысленно. Тигран и Шалва не видели, как генерал незаметно подмигнул Федосову.
XV
Неприятель продолжал освещать степь ракетами. Сыграл «ванюша» — немецкий шестиствольный миномет. Он теперь уже не казался бойцам таким страшным — по пути от Клетской солдаты видели сотни разбитых «ванюш-самоваров».
Генерал и начальник политотдела сели в сани. Кони понеслись в сторону передовой.
— Какое впечатление произвел на тебя генерал? — спросил Аршакяна Шалва, глядя вслед удаляющимся саням.
— Геладзе — человек,— уклончиво ответил Тигран,— а у каждого человека свой характер.
— Немного щеголь,— сказал Микаберидзе,— немного тщеславен, но хороший человек и храбрый солдат. Вскоре и сам убедишься.
— Верю...
Микаберидзе усадил Аршакяна в сани-розвальни.
— Я пойду пешком, мне недалеко. Когда сани довезут тебя, пусть возвращаются в полк. Медсанбат километрах в шести отсюда. Почему ты не в валенках?
— Ты ведь тоже в сапогах,— сказал Тигран.
— Я ведь франт, но и то скоро надену валенки: начинается нешуточный мороз.
Только в санях Тигран почувствовал, что очень устал. Он улегся на сене и, чтобы не вывалиться на ухабах, крепко ухватился за край саней. Ветер утих. Ночь была морозной. Волнение Тиграна росло,— скоро он увидит Люсик. Он радовался, и в то же время какое-то странное чувство омрачало его радость. Это было чувство стыда, неловкости: неосознанное им в первые минуты, оно теперь захватило его. Ведь так же, как Федосов и Микаберидзе, он был обязан в эти часы находиться в подразделениях, среди бойцов. Он вдруг вспомнил напутственную веселую, двусмысленную фразу генерала, и чувство стыда усилилось. Нет, Люсик не должна была ехать на фронт, да еще в ту же часть, где служил он. К чему она оставила мать и ребенка? Так рассуждал высокосознательный Аршакян, а сердце его колотилось от счастливого волнения. Неужели он увидит Люсик! Ему даже дышать становилось трудно от волнения. Тигран вспомнил подполковника Козакова, сопровождавшего Люсик из Баку. Козаков запомнил ее имя и отчество. «Люся Сергеевна». Тигран никогда раньше не слышал, чтобы кто-либо называл ее так. Козаков красивый, спокойный, видимо, хороший вояка. Тигран вспомнил Самвеляна, его лицо, голос, походку. И вот нет уже Самвеляна, оборвалась его жизнь на берегу Дона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251