— Гамидов, проводи Анну до штаба полка.
— А мы вместе с тобою, Микаберидзе, должны заняться «вопросом ухабовщины»,— сказал Малышев, сочно и громко произнося новорожденное слово «ухабовщина».
— Ухабовщина! — развеселившись, повторил Малышев.
В эти минуты он снова стал прежним смешливым юношей.
— Анна Михайловна,— глаза Малышева по-озорному блеснули,— от всех нас привет новоприбывшей докторше. Кстати, посмотрите, какие у нее руки. Ведь ей этими руками, наверное, придется кого-нибудь из нас резать. Это вещь возможная, даже без ухабовщины.
— Не люблю, когда так шутят,— сказала Аник.
— Не любите, а раньше меня попали под нож. Уж в следующий раз пусть лучше попаду я.
— Не хочу вас слушать,— прервала его Аник.
— А вы не серчайте, Анна Михайловна.
— Я прошу вас, товарищ майор, не величайте меня по отчеству, даже в шутку.
Малышев никогда не видел спокойную и приветливую Аник такой раздраженной. «Нервы-то дают себя знать»,— подумал он.

— Ну, доброго пути, Анна,— меняя тон, сказал
он,— осторожнее по ходам сообщения. Давайте помиримся, а потом ступайте.
Он протянул руку Зулалян. Анна пожала ему руку, потом вытерла слезы.
— Что с вами? — спросил Малышев.
— Боюсь с Люсик Аршакян говорить о брате, о Седе...
Вместе с Гамидовым Аник шла но ходам сообщения. Ночь была темная, снег слепил глаза. Боец поддерживал Аник за руку, когда она оступалась. В одном месте им пришлось сесть на дно окопа, переждать, пока стихнет пулеметный огонь неприятеля.
Гамидов мурлыкал азербайджанскую песню.
— Ты раньше другую пел? — спросила Аник.—
Помню, о садах Гянджи.
Гамидов грустно вздохнул.
— Сердце мое поет, а голоса нет.
Аник вспомнила слова армянской песни:
...Я на месте стою, а идти не могу, Переполнено сердце, рыдать не могу...
Неодолимая печаль охватила ее. «Я на месте стою, а идти не могу...»
— Ну, пошли,— неожиданно сказала она,— пошли, огонь утих, бегом пробежим.
— Нет, подожди немного, сестричка, хухановщина нам не нужна.
— Что?
— То, что сказал полковник.
— А, ухабовщина,— засмеялась Аник.— Ох, Гамидов, Гамидов, какой ты смешной!
— Куда попали, а, сестричка Анна? Клетская!.. Сколько живу, не слышал. Но пусть сто лет пройдет, эти названия не забуду: Кочубеевка, Валки, Колома-ки, Люботин, Харьков, Белгород, Вовча, Северный Донец, Тихая Сосна, Дон, Подпешенск, Клетская... Ты какую песню помнишь, Аник?
Он вздохнул, задумчиво произнес:
— Эх, Гянджа, душу за тебя отдам, за твои сады
и бахчи, за твои розы и сусамбар. Во сне вижу Гянджу
и чувствую, как роза пахнет, а кругом снег.
— Пошли, Гамидов, пошли,— перебила Аник; она боялась продолжать этот разговор, не хотела, чтобы тоска снова сжала ее сердце.
— Пошли, сестричка...
XIII
Военный следователь закончил первоначальный опрос свидетелей по делу Ухабова и сложил документы в сумку. Каро Хачикян и Савин должны были доставить лейтенанта в военный трибунал, находившийся недалеко от медсанбата. Атоян распорядился, чтобы Аник пошла вместе с ними.
Ухабов без ремня и револьвера стоял молча и ждал. Аник, не скрывая своего интереса, смотрела на молодого парня, имя которого повторял сегодня весь полк. Зазуммерил телефон, и Атоян взял трубку.
— Пришли, да? — обрадованно произнес Атоян.—
Ну живо, давайте их сюда, живо, живо. Я сейчас конвойных в дивизию направлю.
Вошел подполковник Кобуров, и Атоян возбужденным голосом доложил ему, что двух румын-перебежчиков — офицера и солдата — сейчас доставят в полк, а затем Атоян переправит их в штаб дивизии.
— Где, у кого румыны перешли?
— На участке его роты.
Атоян показал на Ухабова. Тот насмешливо улыбнулся, потом нахмурился.
— Меня погонят вместе с пленными румынами, товарищ подполковник?
— Придется,— сказал Кобуров,— что ж делать. У меня нет возможности конвоировать всех по отдельности.
Привели румын. Офицер был мужчина высокого роста, с красивым смуглым лицом, одетый в тяжелую шубу и высокую папаху из белого овечьего меха. Солдат был совсем молод, тоже смуглый, большеглазый. Если бы не форма, Аник приняла бы их за армян.
— Что ж, господин офицер,— сказал Кобуров.— Рад приветствовать ваш приход. Рассказывайте, слушаю вас.
— Разрешите мне объявить причину своего перехода вашему высшему командованию, господин подполковник,— ломая русские слова, ответил румынский офицер.
Кобуров нахмурился и резко скомандовал конвойным:
— Трогайтесь, живо!
В первые минуты лейтенант Ухабов шел молча, а затем, обращаясь к самому себе, стал произносить увещевательную речь:
— Павка, Павка, Павел Ухабов, сидел бы ты сейчас в своем окопе, и не гнали бы тебя с румынами, как пленного. В чем же ты провинился, Павел Савельевич? А в том, дорогой товарищ, что тринадцать фашистов положил, а сейчас тебя за это ведут судить.
— Послушайте, лейтенант, не болтайте лишнего,— сердито сказал Савин.
— А ты заткнись, сопляк,— сказал Ухабов.
Савин вспылил.
— Тебе говорю, не болтай лишнего. Если слов
не понимаешь, то приклад поймешь.
Ухабов повернулся, подставил грудь конвойному.
— Ну, бей, бей!
Конвойные смущенно поглядели на румын.
Аник быстро подошла к Ухабову, взяла его за руку.
— Идем, лейтенант, идем. Неудобно. Что румыны
могут подумать? Идем.
Лейтенант сразу же успокоился. Аник шла рядом, и он жаловался ей:
— Он мне автоматом грозит, не боюсь я своего, советского, автомата. Сама ты реши, сестра, что я сделал? В чем моя вина?
— Вы бы это сказали полковнику, следователю, а чем я могу помочь? Говорят, вы нарушили приказ, зря людей погубили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251