На него упал свет из полуоткрытой двери. Вид его был ужасен. Набрякшие веки наполовину прикрывали воспаленные глаза, впалые щеки обросли седой щетиной, кости выпирали из открытой на груди рубахи.
— А, добро пожаловать, добро пожаловать, гости дорогие, ну, садитесь, пожалуйста, на эту тахту, вон к тому накрытому столу, милости прошу.
Сархошев оглядел пустой подвал: «В самом деле, тронулся он, что ли?»
Меликян лег на пол, закрыл глаза.
Сархошев уселся рядом с ним. Бено стоял, прислонясь спиной к стенке.
— Минас Авакович,— тихо позвал Сархошев.
— А, это вы, да, да, добро пожаловать,— раскрывая глаза, вновь заговорил Меликян.— Как ваш дом, детишки? По дороге вас волки не съели, собаки не покусали?
— Минас Авакович, брось дурачиться, давай поговорим серьезно. Я ведь пришел к тебе, как к другу, я искренне хочу спасти твою жизнь.
Словно не слыша его, Меликян обратился к Шарояну:
— Подойди, подойди ближе, зурначи. И ты явился спасти мою жизнь? Ты уже развлекаешь фашистов игрой на саксофоне, носач Бено?
— Минас Авакович,— прервал Сархошев,— тебя могут сегодня расстрелять, понимаешь? Я поэтому и пришел к тебе. Спасти тебя! Другой надежды нет, понимаешь? Советские войска разбиты! Никакой надежды нет.
— Врешь!
Сархошев на минуту задумался.
— Постой, постой, Минас Авакович. Какова твоя цель? Хочешь умереть? А какая от этого тебе польза? Да и кому, кому польза?
— А ты пришел спасти меня, Сархошев? На что моя жизнь тебе?
— Человек ты семейный, у тебя дети, жаль тебя. Да только ты сам себя не жалеешь.
Меликян на минуту замолчал, задумался.
— Знаешь, что я скажу тебе, Партев Сархошев. Меня не надо жалеть, я плюю на ту свою жизнь, которую ты собираешься спасти. Собачья жизнь будет та, которую ты мне дашь. Вот вроде твоей поганой жизни.
Сархошев, подавляя злобу, заговорил медленно, спокойно:
— Минас Авакович, я просто не понимаю тебя. Ведь ты едва вырвался из рук советского особого отдела и трибунала, ведь они чуть не расстреляли тебя. И заседателем военного суда был твой приятель Аршакян. А немецкое командование гораздо великодушнее, никто не собирается тебя убивать, если...
— Если изменю?
— Не волнуйся. Выслушай меня спокойно. Пойми, что у тебя нет никакой надежды. Немецкие войска уже дошли до Волги, до Кавказа. На что ты надеешься? И кем ты был в Ереване — экспедитором, администратором в саду? В армии тебя сделали рядовым, гнил в окопах, не посчитались с твоими годами. О чем ты жалеешь, что ты потерял?
— А Гитлер что мне даст? —- с серьезной деловитостью спросил Минас.— Фабрикантом сделает?
— Зачем шутишь, Минас Авакович. Поверь, в твоем положении шутить не стоит.
— А что мне делать, господин Сархошев? Ты, подлец и изменник, пришел учить меня, что мне говорить? Ты, сукин сын, волчье отродье, хочешь уверить Минаса, что Советская власть была для него плохой, да? Эту власть я добыл своей кровью, без Советской власти на свете не осталось бы ни одного армянина! Говоришь, кем я был, да? Я был человеком, Партев Сархошев! Выл экспедитором, администратором сада, но я всегда был человеком. Не стыдно, если маленький человек будет скромно служить своему родному дому, стыдно, если человек будет холуем у другого человека, чужое дерьмо будет на себе возить. Советская власть принесла народу свободную жизнь; у кого был ум, способности и образование, тому дали большую работу, кто был вроде меня, получил работу по чину. Только одну плохую вещь сделала Советская власть, очень плохую вещь. До конца своей жизни не прощу ей этого, если и выйду отсюда и сто лет буду жить, все равно не прощу.
— Что, Минас Авакович?
— А вот то, Партев Сархошев, что тебя, паразита, не уничтожила. Но в этом и я виноват. Я тоже тебе верил, а ты меня обманул. Разве случая в Харькове было недостаточно, чтобы тебя понять, раскусить? Но я свалял дурака. Так мне и надо, тысячу раз так мне и надо! Я умру, а ты будешь жить, Партев Сархошев, но твоя жизнь будет собачьей жизнью, а моей честной смертью будут гордиться внуки и правнуки. Моя смерть будет моей честью и славой! В Арзруме во время резни один армянин изменил своим, стал турком. Турки ему дали дом, много земли, оружие и коня. Словно бек и паша, с телохранителями ездил он по стране. Но его подстерегли и убили, подох он. Мулла не стал хоронить его на турецком мазаре, священник не стал хоронить его на армянском кладбище. Мулла сказал: «Не сиздендир, не биздендир, джехан-демин ортасындандыр». Ты послушай, носач Бено, что сказал мулла: «Не наш он, не ваш, он адово исчадье». Закопали его у дороги. И каждый прохожий плевал на его поганую могилу, даже турки. Я сам слышал, как люди говорили: «Коли был бы он честный человек, не позабыл бы своего народа и веры». Тебя ждет эта участь, зурначи, ты чужими подлыми мозгами мыслишь, за Сархошевым плетешься, потом будешь бить себя по голове. Дурак ты, ничего не понимаешь, думаешь, что жизнь всегда лучше смерти. Армянин, русский, грузин, азербайджанец — все будут проклинать вас и плевать на ваши поганые могилы.
— А я-то чем виноват?
— А кто виноват, паршивая скотина? Запомни, Бено, эта немецкая зеленая змеиная гимнастерка, что ты надел, станет огнем, и душа и тело твое сгорят.
Ни одно животное не меняет своей кожи, кроме змеи, знаешь ты об этом?
Сархошев, теряя терпение, перебил Меликяна:
— Хватит, Минас Авакович, пропагандой заниматься. Согласен ты выйти на площадь и перед населением признаться, что Красная Армия разгромлена, или хочешь стать собачьей падалью? Дай мне немедленно ясный ответ, хватит морочить мне голову.
— Голову? — переспросил Минас— Это у тебя, что ли, голова?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251