— А колы танкисты пришлют нашему генералу ноту протеста, какой ответ мы дамо? — шутливо обратился к бойцам Бурденко.— Ясно, скажем, что она добровольно сменила гражданство.
— А где Ираклий? — спросила Аник.
— Пошли к командиру батальона,— ответил Бурденко.
— Мы только что оттуда. Ничак ты с Ираклием встроешься.
XVIII
Бойцы расположились вокруг печки.
Тоноян, с лицом, заросшим щетиной, казался пожилым и по виду годился своим товарищам в отцы. А Гамидов сильно похудел и от этого выглядел еще моложе. Только Мусраилов изменился мало. У Бурденко глаза были опухшими, покраснели. Люди тотчас же замечают изменения в лицах близких, если не видят их хотя бы несколько дней.
В теплой землянке отработавших тяжелую фронтовую упряжку бойцов одолевала дремота. Некоторые, привалившись к стене, сразу же заснули. В эти минуты молчание казалось особенно приятным, хотя все радовались встрече, о многом могли сказать друг другу. Молчал и Микола Бурденко, а он всегда находил слова, которые прогоняли усталость, веселили душу. Сколько событий произошло за эти два дня, чего только не видели бойцы: и разбитые танки, и орудия, брошенные врагом, и тысячи немецких автоматов и пулеметов на снегу, и автомашины, и брошенные склады вооружения, и бесконечные потоки пленных, и тысячи трупов отвоевавшихся навек врагов. Такой победы с начала войны еще не видели советские солдаты. Так почему же молчат они, почему не шутят, не смеются, как обычно? Страшна усталость после тяжелого фронтового труда. Да и не выразишь пережитого первыми попавшимися словами.
— Эх, товарищи...— проговорил наконец Бурденко,— велыкий день мы пережили... и все же на сердце смутно у меня. Нема с нами Миши Веселого. Много добрых хлопцев ушло в чей день от нас... Сидимо вот рядом, мечтаем о победе. Эх, Миша, Миша...
— Я тоже думал о нем,— сказал Мусраилов,— никак не верю, что его нет на свете. Думал — придем сюда в блиндаж, а Миша уже здесь.
Снова стало тихо. Всем вспомнился Миша Веселый, его красивое и печальное лицо, его грустные глаза.
— Совесть мучает меня,— сказал Бурденко,— что его прием в партию отложили. Он был коммунистом душой и сердцем. И не умер наш Миша: с нами прошагает, пока мы воюем и живем!
Солдаты печально усмехнулись. Так обычно говорят на торжественных похоронах. «С нами он, всегда будет с нами...»
Бурденко почувствовал, что его слова показались товарищам «агитацией», резко переменил разговор.
— А подумайте, хлопцы, сколько мы пробыли сегодня для Совинформбюро. А то пришлось бы цему бюро опять дудеть в старую дудку: «В течение вчерашнего дня наши войска вели бои местного значения». А зараз напишут — наступление, разгром, пленные, трофеи!
— А сколько же всего взяли в плен, сосчитали ли всех? — оживленно спросил Гамидов.— Интересно, наступит день, когда и Гитлера возьмем в плен?
Парню, видимо, очень хотелось взять в плен Гитлера, и он часто говорил об этом.
— Сьогодни пол-Гитлера в плену,— сказал Бурденко,— половину тела мы у него оторвали.
— Голова его нужна, давай голову! — крикнул один из бойцов.
— Придет час — и голову отрубим,— ответил Гамидов.
— Хватит разговоров, отдохните немного,— сказал Кюрегян,— на рассвете мы выступаем.
Он вышел из блиндажа. Бойцы замолчали. Бурденко собрался пойти в штаб батальона. Но Гамидов вдруг завел разговор, заинтересовавший всех бойцов.
— Знаете, ребята, о чем я сейчас думаю? Вот война, сидим на танках, смерть кругом, а любовь все равно существует на свете. В таком страшном огне Шура Ивчук все же ищет своего парня. Это сильное дело — любовь, а, ребята?
— Любовь — это и есть жизнь,— сказал негромко кто-то.— А из-за чего воюешь ты, из-за чего воюет народ?
— Из-за любви? — удивился Гамидов.— Из-за любви или за коммунизм?
Бурденко отложил свой поход в штаб батальона пустился в философию.
— Коммунизм — это любовь.
— Как это?
— А вот так. Коммунизм — это любовь человечества, всих людей. Слухай добре...
Но в это время вошли майор Атоян, Малышев и политрук Микаберидзе.
— Где командир роты? — спросил Малышев.
— Пошел по окопам,— ответил Бурденко.
— Разыщите его и позовите сюда,— приказал Малышев Гамидову.
Гамидов выскочил из блиндажа, побежал по окопу. В зимнем ночном небе висела необыкновенно большая белая ракета, освещала степь ослепительным светом. Гамидов увидел командира роты — тот стоял возле пулеметчиков.
«Бедняга Ираклий,— подумал Гамидов, идя к блиндажу следом за Кюрегяном,— война не дает ему даже слова сказать со своей девушкой».
— Бойцы, участвовавшие в танковом бою, могут отдохнуть два часа,— приказал Малышев,— а остальной состав роты должен быть готов продолжать наступление. Задача твоей роты, Кюрегян, следующая...
Кюрегян поднес коптилку к маленькому столу,— командиры склонились над картой.
— Вот здесь, по этой лощине, ты будешь двигаться вслед за танками; справа у тебя — вторая рота, слева — соседний батальон. Ты должен занять вот эту безымянную высоту, установить пулеметы и взять под обстрел эту долину. Вот твоя ближайшая задача. О дальнейшем получишь приказ.
— Пройдем по взводам,— сказал Атоян.
— Пошли.
«Танкисты» пытались заснуть, как было велено. Но сон не шел к Гамидову. В его ушах звучали слова Малышева: «Наступление продолжаем». Гамидова стало клонить ко сну, и вдруг перед ним возник Миша Веселый. Это он, а не Малышев сказал: «Наступление продолжается...»
XIX
Тигран проснулся на рассвете. Угасающая коптилка едва освещала палатку медсанбата. В первую минуту Тиграну показалось, что он лежит в поле, а над ним раскинулось небо молочного цвета, и день удивительно теплый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251