ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
А теперь вот у этой речки Коломак мы будем вести бой с врагом. И партия, высшее командование приказали — не отступать ни на шаг. Вы не хотели отходить, хотели сражаться — сражайтесь! Но помните — солдат приказов командования не критикует: приказано отступать, надо отступать, приказано наступать — смело в бой! Измените свой характер, товарищ колхозник. Понятно?
Начальник политотдела ушел. Солдаты стали шутить.
— Яваш-яваш научишься, товарищ Тоноян! — сказал Гамидов.
— В каждом доме один управляет,— добавил Мусраилов,— хозяин знает, что делает.
Бурденко похлопал по спине Тонояна.
— А ну, колгосп, давай копать. Прошла ночь, утренний туман рассеялся.
Всю ночь Тоноян исступленно, не выпуская из рук лопаты, рыл окопы. Он не отвечал на шутки товарищей.
Дементьев разглядывал в бинокль бугристую, изрытую овражками и ямами местность, расстилавшуюся перед ним. Движения врага не замечалось.
В оврагах сверкала побелевшая от инея увядшая трава. Кое-где еще зеленел кустарник.
Дементьев и начальник штаба, всегда недовольный капитан Кобуров, на этот раз остались довольны. Окопы были вырыты в полный профиль и умело замаскированы,— их прикрыли травой и ветками кустарника.
День стоял облачный, но дождя не было, уныло подвывал холодный северный ветер. Нет ничего тревожнее, чем ожидание врага, нет напряженнее тех минут, когда враг молчит и не знаешь, что он замышляет, а вокруг все полно обманной тишины.
К Дементьеву на наблюдательный пункт пришли Аршакян и Микаберидзе. Комиссар был побрит, сапоги его блестели.
— Вот это молодчина,— глядя на него, сказал командир полка и добавил: — А мы с вами, товарищ Аршакян, видите, не бриты, на ежей похожи.— Глядя в бинокль, он продолжал: — Четыре месяца как воюем, пора бы научиться.
— Это другие воевали четыре месяца, а мы только начинаем,— поправил комиссар.
Майор опустил бинокль.
— Эти другие и были мы. Их опыт — наш опыт,— он покачал головой, медленно произнес: — Какая-то нехорошая тишина, не нравится она мне.
Внезапно воздух дрогнул, завыл, загрохотали снарядные разрывы. Немые поля вдруг заговорили тысячами грозных голосов.
— Ну вот и начал немец,— сказал Дементьев.— По тылам бьет, примерно по резервным позициям. Вот какие дела, комиссар.
Тигран хотел выглянуть из окопа, но Дементьев положил ему руку на плечо.
— Не надо. Все равно пока ничего не увидите. Зазуммерил телефон. Связист, протягивая командиру трубку, сказал, что звонит «пятисотый».
Командир полка взял трубку.
— Слушаю, товарищ «пятисотый». Это был Галунов.
— Огонь ведет по резервным позициям,— доложил майор,— да, ждем. Встретим, как надо. Соседа? Да, не забудем, как и он нас...
Вскоре из-за леса показались вражеские самолеты. Они шли низко, прошли над обороной полка. Через минуту за линией обороны раздался грохот бомбовых разрывов. Окоп дрогнул, посыпалась земля, воздух стал плотным, стеснил дыхание.
— Галунова побеспокоили,— сказал майор Дементьев,— бомбит немец штаб дивизии.
Майор позвонил командирам батальонов, приказал не открывать огня, пока не обнаружит себя живая сила противника. С нарастающим воем приближался снаряд, разорвался в нескольких метрах от командирского окопа. Окоп затянуло желтоватым дымом, закидало комьями земли, застучали десятки осколков. И тотчас послышался второй разрыв... третий... Ходы сообщения заволокло густым дымом, горький, удушливый запах взрывных газов проникал в горло. Земля, поднятая взрывом, засыпала людей в окопе.
Тигран почувствовал, что кто-то стряхивает с него землю. Знакомый голос спросил:
— Не помните меня? Я привел вас из штаба к майору.
— Помню, Савин,— сказал Аршакян,— помню.
— Хачикян тоже здесь, вот он.
Нахмурив брови, сжимая в руках автомат, Хачикян смотрел в сторону противника.
Опершись на плечо санитарки, по узкой траншее, спотыкаясь, пробирался раненый красноармеец. Лицо у него было бледное, губы дрожали.
— Аник! — вскрикнул Хачикян.
— Поддержи раненого, помоги мне уложить его.
— Опять самолеты,— сказал майор и стал считать: — один, два... пять, семь... «юнкерсы».
Самолеты шли низко, покачивали крыльями, и на крыльях ясно видны были черные кресты.
Бомбы стали падать в расположении обороны полка.
Когда умолкли взрывы, Дементьев встал во весь рост и, поглядев в бинокль, крикнул:
— Что такое? Бойцы из первого батальона бегут сюда. Неужели драпают?
— Разрешите мне остановить их,— сказал Аршакян.
— Пока обойдется без вас,— ответил Дементьев и окликнул Савина и Хачикяна.
— А ну, орлы, заверните этих героев назад, а не послушаются, набейте морды. В случае чего оставайтесь в окопах батальрнги Ну, выполняйте, марш!
Аник тревожно смотрела им вслед. Они бежали навстречу беглецам, то исчезали в ямах, то вновь появлялись. Вдруг Каро упал. Аник пронзительно крикнула.
Майор поднес бинокль к глазам. Сердце Тиграна сжалось. Через мгновение Каро поднялся, побежал, догоняя Савина. Майор оглянулся на санитарку.
— Послушайте, барышня, что вы дрожите, как цыпленок, ведите себя по-военному, я вас в санбат отправлю нервы лечить.
— Виновата, товарищ майор,— пролепетала Аник. Дементьев и Аршакян не знали того, что произошло
с девушкой.
На мгновение желтый дым от разорвавшегося снаряда закрыл беглецов. Но Савин и Хачикян настигли убегавших.
Каро, задыхаясь, закричал:
— Стой!
Но бегущий первым боец не слышал его, а может быть, не хотел слышать.
— Стой! — заорал Савин и поднял автомат.
Боец остановился. Каро от неожиданности растерялся, увидев перед собой Бено Шарояна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251
Начальник политотдела ушел. Солдаты стали шутить.
— Яваш-яваш научишься, товарищ Тоноян! — сказал Гамидов.
— В каждом доме один управляет,— добавил Мусраилов,— хозяин знает, что делает.
Бурденко похлопал по спине Тонояна.
— А ну, колгосп, давай копать. Прошла ночь, утренний туман рассеялся.
Всю ночь Тоноян исступленно, не выпуская из рук лопаты, рыл окопы. Он не отвечал на шутки товарищей.
Дементьев разглядывал в бинокль бугристую, изрытую овражками и ямами местность, расстилавшуюся перед ним. Движения врага не замечалось.
В оврагах сверкала побелевшая от инея увядшая трава. Кое-где еще зеленел кустарник.
Дементьев и начальник штаба, всегда недовольный капитан Кобуров, на этот раз остались довольны. Окопы были вырыты в полный профиль и умело замаскированы,— их прикрыли травой и ветками кустарника.
День стоял облачный, но дождя не было, уныло подвывал холодный северный ветер. Нет ничего тревожнее, чем ожидание врага, нет напряженнее тех минут, когда враг молчит и не знаешь, что он замышляет, а вокруг все полно обманной тишины.
К Дементьеву на наблюдательный пункт пришли Аршакян и Микаберидзе. Комиссар был побрит, сапоги его блестели.
— Вот это молодчина,— глядя на него, сказал командир полка и добавил: — А мы с вами, товарищ Аршакян, видите, не бриты, на ежей похожи.— Глядя в бинокль, он продолжал: — Четыре месяца как воюем, пора бы научиться.
— Это другие воевали четыре месяца, а мы только начинаем,— поправил комиссар.
Майор опустил бинокль.
— Эти другие и были мы. Их опыт — наш опыт,— он покачал головой, медленно произнес: — Какая-то нехорошая тишина, не нравится она мне.
Внезапно воздух дрогнул, завыл, загрохотали снарядные разрывы. Немые поля вдруг заговорили тысячами грозных голосов.
— Ну вот и начал немец,— сказал Дементьев.— По тылам бьет, примерно по резервным позициям. Вот какие дела, комиссар.
Тигран хотел выглянуть из окопа, но Дементьев положил ему руку на плечо.
— Не надо. Все равно пока ничего не увидите. Зазуммерил телефон. Связист, протягивая командиру трубку, сказал, что звонит «пятисотый».
Командир полка взял трубку.
— Слушаю, товарищ «пятисотый». Это был Галунов.
— Огонь ведет по резервным позициям,— доложил майор,— да, ждем. Встретим, как надо. Соседа? Да, не забудем, как и он нас...
Вскоре из-за леса показались вражеские самолеты. Они шли низко, прошли над обороной полка. Через минуту за линией обороны раздался грохот бомбовых разрывов. Окоп дрогнул, посыпалась земля, воздух стал плотным, стеснил дыхание.
— Галунова побеспокоили,— сказал майор Дементьев,— бомбит немец штаб дивизии.
Майор позвонил командирам батальонов, приказал не открывать огня, пока не обнаружит себя живая сила противника. С нарастающим воем приближался снаряд, разорвался в нескольких метрах от командирского окопа. Окоп затянуло желтоватым дымом, закидало комьями земли, застучали десятки осколков. И тотчас послышался второй разрыв... третий... Ходы сообщения заволокло густым дымом, горький, удушливый запах взрывных газов проникал в горло. Земля, поднятая взрывом, засыпала людей в окопе.
Тигран почувствовал, что кто-то стряхивает с него землю. Знакомый голос спросил:
— Не помните меня? Я привел вас из штаба к майору.
— Помню, Савин,— сказал Аршакян,— помню.
— Хачикян тоже здесь, вот он.
Нахмурив брови, сжимая в руках автомат, Хачикян смотрел в сторону противника.
Опершись на плечо санитарки, по узкой траншее, спотыкаясь, пробирался раненый красноармеец. Лицо у него было бледное, губы дрожали.
— Аник! — вскрикнул Хачикян.
— Поддержи раненого, помоги мне уложить его.
— Опять самолеты,— сказал майор и стал считать: — один, два... пять, семь... «юнкерсы».
Самолеты шли низко, покачивали крыльями, и на крыльях ясно видны были черные кресты.
Бомбы стали падать в расположении обороны полка.
Когда умолкли взрывы, Дементьев встал во весь рост и, поглядев в бинокль, крикнул:
— Что такое? Бойцы из первого батальона бегут сюда. Неужели драпают?
— Разрешите мне остановить их,— сказал Аршакян.
— Пока обойдется без вас,— ответил Дементьев и окликнул Савина и Хачикяна.
— А ну, орлы, заверните этих героев назад, а не послушаются, набейте морды. В случае чего оставайтесь в окопах батальрнги Ну, выполняйте, марш!
Аник тревожно смотрела им вслед. Они бежали навстречу беглецам, то исчезали в ямах, то вновь появлялись. Вдруг Каро упал. Аник пронзительно крикнула.
Майор поднес бинокль к глазам. Сердце Тиграна сжалось. Через мгновение Каро поднялся, побежал, догоняя Савина. Майор оглянулся на санитарку.
— Послушайте, барышня, что вы дрожите, как цыпленок, ведите себя по-военному, я вас в санбат отправлю нервы лечить.
— Виновата, товарищ майор,— пролепетала Аник. Дементьев и Аршакян не знали того, что произошло
с девушкой.
На мгновение желтый дым от разорвавшегося снаряда закрыл беглецов. Но Савин и Хачикян настигли убегавших.
Каро, задыхаясь, закричал:
— Стой!
Но бегущий первым боец не слышал его, а может быть, не хотел слышать.
— Стой! — заорал Савин и поднял автомат.
Боец остановился. Каро от неожиданности растерялся, увидев перед собой Бено Шарояна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251