ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Смерть немецким оккупантам!»
И война, и как будто не война. Во многих домах собиралась на вечеринки молодежь; на эти вечеринки охотно ходили бойцы тыловых подразделений. Завязывались многочисленные знакомства. Девушки вышивали платки и кисеты своим знакомым сержантам и лейтенантам, писали им письма, полные искренних слов и наивных рассуждений.
А враг сбрасывал с самолетов зловещие листовки, грозил сровнять с землей «партизанский город». Эти угрозы пугали, но одновременно и льстили самолюбию молодежи: их родная Вовча заслужила название «партизанской».
Однажды рано утром в дом к Бабенко пришла Седа Цатурян. Она хотела порадовать Аршакяна, вручить ему лично полученное ночью письмо от родных.
Тигран читал письмо, а Улита Дмитриевна и Надежда угощали девушку блинчиками со сметаной.
Люсик, как всегда, чтобы не расстраивать мужа, писала только о хорошем. Ее письмо заканчивалось словами: «Скоро, скоро женщины и дети увидят своих сыновей, мужей, отцов».
Мать писала правду без прикрас. Из русских и украинских городов прибывают в Ереван все новые и новые эшелоны осиротевших детей. Работа с ними требует отдачи всех душевных сил. Трудно, очень трудно вызвать улыбку на лице осиротевшего ребенка. Кругом много горя, кусок в горло не лезет, а по ночам стоят перед глазами скорбные детские лица, печальные глаза.
Мать писала, что послала письмо товарищу Максиму по адресу, сообщенному Тиграном,— она хорошо помнит Луганского, просит передать ему привет.
— Хорошие письма, Тигран Иванович? — ласково спросила старушка.— Родные пишут или друзья?
— Жена и мать.
— Вон то, большое письмо — от матери или от жены?
— От матери.
— Понятно, материнскому сердцу нескольких слов мало.
— Да величина письма ничего не значит,— со скрытой обидой вмешалась Надежда,— может быть, жена еще больше мучается.
— Любящая жена, конечно, мучается,— ответила старушка,— но сердце матери — особое дело.
Но дочь с ней не согласилась.
Тигран шел в политотдел, Седа шагала рядом с ним, поглядывала на него.
— Ты что-то хотела мне сказать, Седа?
— Товарищ батальонный комиссар... неловко вам говорить, а приходится. Я насчет Партева Сархошева.
Тигран насторожился.
— А что?
— Он очень плохо ведет себя, товарищ батальонный комиссар, просто неудобно, честное слово... неловко мне говорить...
— Начала, договаривай.
— Плохо он ведет себя... Пристает к девушке, в доме, где я ночую, Шуре Ивчук. Неудобно, но я решила и должна сказать вам. И такого тоже называют армянином. И ведь как будто бы культурный человек. Не знаю прямо, что и сказать. Вчера он у соседей гуся зарезал, женщина жаловалась, говорила, обращусь к начальству... Товарищ батальонный комиссар, есть еще много других фактов, но я не могу сказать о них. Просто мерзкий тип этот Сархошев, честное слово.
Седа была смущена: впервые в жизни ей пришлось вести такой разговор.
Тигран, покусывая губы, слушал ее.
Придя в политотдел, он распорядился вызвать к себе Сархошева. Потом его взяло сомнение: правильно ли он поступает, не поспешил ли он, нужно ли вызывать Сархошева именно сегодня? Но приказ уже был дан. А через два часа в политотдел пришел Сархошев.
— Лейтенант Сархошев явился по вашему приказанию.
Тигран указал Сархошеву на табурет. Сархошев, словно не заметив приглашения, продолжал смиренно стоять.
— Садитесь,— сказал Аршакян. Сархошев сел.
Аршакян посмотрел в его недобрые, умные глаза, они были непропорционально малы для его большого лица, огромной головы.
Сархошев с наигранным прямодушием, не отворачиваясь, смотрел прямо в глаза Аршакяну: «Хочешь испытать меня — пожалуйста! Вот я весь перед тобой».
Да, нелегко заставить повиниться такого человека. И Аршакян решил действовать прямо.
— Плохо вы себя ведете, лейтенант.
— Какие именно факты имеете вы в виду, товарищ батальонный комиссар?
— Я вас не на допрос вызвал, вы ведь член партии.
— Но что я, однако, сделал, товарищ батальонный комиссар? Может быть, Меликян что-либо сболтнул?
— Никто ничего не болтал. Кругом война, а вы полны мыслей о житейских делишках. И при этом вы становитесь в позу избавителя жителей Вовчи и считаете их обязанными служить вам, ноги ваши мыть. Ваше сердце сейчас должно кровью обливаться. А вы живете в свое удовольствие, ищете развлечений, спокойно спите и не видите тяжелых снов.
— Тяжелые сны, товарищ батальонный комиссар? — вкрадчиво проговорил Сархошев.— Я не слабый человек, я уверен в нашей победе, я не пессимист.
— Оптимист? Это ложный оптимизм!
Аршакян теперь старался не смотреть на Сархошева и поэтому не заметил, что при его словах о ложном оптимизме на лице лейтенанта появилась веселая, издевательская улыбка.
— Вы жене своей пишете письма? Сархошев ответил, что пишет.
— Пишете той самой рукой, которой прирезали украденного вами гуся?
Сархошев заговорил возмущенным голосом:
— Вот не думал, сознаюсь, вот в чем, оказывается, мой проступок! Да ведь это клевета! Можете вызвать хозяев моей квартиры. Они сами меня угостили. Возможно, моя ошибка, что я не отказался от угощения. Но я ведь тоже часто их угощаю.
— А почему меня никто не угощает?
— Не знаю, не могу знать,— ответил Сархошев и тут же добавил: — Вас тоже угощают, товарищ батальонный комиссар, хотя бы в семье Бабенко. И в этом нет ничего дурного, просто выражение естественного уважения к вам.
И он, усмехнувшись, опустил голову.
Уходя, Сархошев сказал, что если он и допустил кое-какие ошибки, то дает слово исправить их. Аршакян не слушал его. Он не верил Сархошеву. И все же он недостаточно знал этого человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251
И война, и как будто не война. Во многих домах собиралась на вечеринки молодежь; на эти вечеринки охотно ходили бойцы тыловых подразделений. Завязывались многочисленные знакомства. Девушки вышивали платки и кисеты своим знакомым сержантам и лейтенантам, писали им письма, полные искренних слов и наивных рассуждений.
А враг сбрасывал с самолетов зловещие листовки, грозил сровнять с землей «партизанский город». Эти угрозы пугали, но одновременно и льстили самолюбию молодежи: их родная Вовча заслужила название «партизанской».
Однажды рано утром в дом к Бабенко пришла Седа Цатурян. Она хотела порадовать Аршакяна, вручить ему лично полученное ночью письмо от родных.
Тигран читал письмо, а Улита Дмитриевна и Надежда угощали девушку блинчиками со сметаной.
Люсик, как всегда, чтобы не расстраивать мужа, писала только о хорошем. Ее письмо заканчивалось словами: «Скоро, скоро женщины и дети увидят своих сыновей, мужей, отцов».
Мать писала правду без прикрас. Из русских и украинских городов прибывают в Ереван все новые и новые эшелоны осиротевших детей. Работа с ними требует отдачи всех душевных сил. Трудно, очень трудно вызвать улыбку на лице осиротевшего ребенка. Кругом много горя, кусок в горло не лезет, а по ночам стоят перед глазами скорбные детские лица, печальные глаза.
Мать писала, что послала письмо товарищу Максиму по адресу, сообщенному Тиграном,— она хорошо помнит Луганского, просит передать ему привет.
— Хорошие письма, Тигран Иванович? — ласково спросила старушка.— Родные пишут или друзья?
— Жена и мать.
— Вон то, большое письмо — от матери или от жены?
— От матери.
— Понятно, материнскому сердцу нескольких слов мало.
— Да величина письма ничего не значит,— со скрытой обидой вмешалась Надежда,— может быть, жена еще больше мучается.
— Любящая жена, конечно, мучается,— ответила старушка,— но сердце матери — особое дело.
Но дочь с ней не согласилась.
Тигран шел в политотдел, Седа шагала рядом с ним, поглядывала на него.
— Ты что-то хотела мне сказать, Седа?
— Товарищ батальонный комиссар... неловко вам говорить, а приходится. Я насчет Партева Сархошева.
Тигран насторожился.
— А что?
— Он очень плохо ведет себя, товарищ батальонный комиссар, просто неудобно, честное слово... неловко мне говорить...
— Начала, договаривай.
— Плохо он ведет себя... Пристает к девушке, в доме, где я ночую, Шуре Ивчук. Неудобно, но я решила и должна сказать вам. И такого тоже называют армянином. И ведь как будто бы культурный человек. Не знаю прямо, что и сказать. Вчера он у соседей гуся зарезал, женщина жаловалась, говорила, обращусь к начальству... Товарищ батальонный комиссар, есть еще много других фактов, но я не могу сказать о них. Просто мерзкий тип этот Сархошев, честное слово.
Седа была смущена: впервые в жизни ей пришлось вести такой разговор.
Тигран, покусывая губы, слушал ее.
Придя в политотдел, он распорядился вызвать к себе Сархошева. Потом его взяло сомнение: правильно ли он поступает, не поспешил ли он, нужно ли вызывать Сархошева именно сегодня? Но приказ уже был дан. А через два часа в политотдел пришел Сархошев.
— Лейтенант Сархошев явился по вашему приказанию.
Тигран указал Сархошеву на табурет. Сархошев, словно не заметив приглашения, продолжал смиренно стоять.
— Садитесь,— сказал Аршакян. Сархошев сел.
Аршакян посмотрел в его недобрые, умные глаза, они были непропорционально малы для его большого лица, огромной головы.
Сархошев с наигранным прямодушием, не отворачиваясь, смотрел прямо в глаза Аршакяну: «Хочешь испытать меня — пожалуйста! Вот я весь перед тобой».
Да, нелегко заставить повиниться такого человека. И Аршакян решил действовать прямо.
— Плохо вы себя ведете, лейтенант.
— Какие именно факты имеете вы в виду, товарищ батальонный комиссар?
— Я вас не на допрос вызвал, вы ведь член партии.
— Но что я, однако, сделал, товарищ батальонный комиссар? Может быть, Меликян что-либо сболтнул?
— Никто ничего не болтал. Кругом война, а вы полны мыслей о житейских делишках. И при этом вы становитесь в позу избавителя жителей Вовчи и считаете их обязанными служить вам, ноги ваши мыть. Ваше сердце сейчас должно кровью обливаться. А вы живете в свое удовольствие, ищете развлечений, спокойно спите и не видите тяжелых снов.
— Тяжелые сны, товарищ батальонный комиссар? — вкрадчиво проговорил Сархошев.— Я не слабый человек, я уверен в нашей победе, я не пессимист.
— Оптимист? Это ложный оптимизм!
Аршакян теперь старался не смотреть на Сархошева и поэтому не заметил, что при его словах о ложном оптимизме на лице лейтенанта появилась веселая, издевательская улыбка.
— Вы жене своей пишете письма? Сархошев ответил, что пишет.
— Пишете той самой рукой, которой прирезали украденного вами гуся?
Сархошев заговорил возмущенным голосом:
— Вот не думал, сознаюсь, вот в чем, оказывается, мой проступок! Да ведь это клевета! Можете вызвать хозяев моей квартиры. Они сами меня угостили. Возможно, моя ошибка, что я не отказался от угощения. Но я ведь тоже часто их угощаю.
— А почему меня никто не угощает?
— Не знаю, не могу знать,— ответил Сархошев и тут же добавил: — Вас тоже угощают, товарищ батальонный комиссар, хотя бы в семье Бабенко. И в этом нет ничего дурного, просто выражение естественного уважения к вам.
И он, усмехнувшись, опустил голову.
Уходя, Сархошев сказал, что если он и допустил кое-какие ошибки, то дает слово исправить их. Аршакян не слушал его. Он не верил Сархошеву. И все же он недостаточно знал этого человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251