ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Дом был разрушен, вход в погреб завален. На ветвях дерева висели обрывки одежды.
— Дядя Минас, дядя Минас! — окликнул его детский голос.
Минас не мог вспомнить, где он видел этого мальчика.
— Они у нас в доме, по соседству, дядя Минас. Вера Тарасовна ранена, Шура живая, а Седа и Миша убиты.
Меликян молча пошел за мальчиком. Кто-то бросился к нему, обнял его, заплакал...
— Седы и Миши нет, дядя Минас,— проговорила Шура.
Лежавшая на кровати Вера Тарасовна безразличным, мертвенным взглядом смотрела перед собой. Она даже не повернула головы в сторону Меликяна. Находившиеся в комнате женщины шепотом стали рассказывать ему подробности происшедшего.
Минас слушал, склонив голову. Его стариковская сутулость стала еще заметней в эти минуты.
— Где они? — спросил Меликян.
— В той комнате,— тихо ответила пожилая женщина, указывая на дверь.
Минас дрожащей рукой откинул простыню, прикрывавшую тела убитых. Шура зарыдала.
Казалось, Седа и маленький Миша спали.
Минас машинально вынул из кармана бумажный пакетик — это был сахар, который он обещал принести Мише. Он поднес к своим губам руку убитого мальчика, беззвучно шепча по-армянски:
— Что с тобой, сыночек мой светленький? Потом Минас обнял голову Седы. Глаза девушки
были закрыты, тонкая струйка крови еще не засохла на виске. Минас отер кровь ладонью и поцеловал холодный лоб Седы.
— Оборвалась твоя любовь, Седа джан! Осторожно опустив голову Седы, он выпрямился,
большими неверными шагами пошел к двери. По улице дядя Минас шел шатаясь, как пьяный.
XXV
Бойцы хозяйственной части так и не поняли, почему весь день был сердит, бранился, беспричинно придирался к людям.
После полудня, отпустив всем батальонам и ротам полный трехдневный паек, Меликян взял буханку хлеба, колбасы, пол-литра водки и сел в сани.
—- Поехали, Серко.
Лошадь, словно почуяв, что Минас не в духе, не стала упрямиться.
— Интересно, с чего это он так? — глядя вслед Минасу, проговорил один из бойцов.
— Кто его знает,— ответил другой.— Может, плохое письмо получил, кто его знает?
Минас быстро ехал по дороге к штабу полка, все пощелкивая кнутом, но коня не бил.
Навстречу саням шли двое — командир и боец. Командир преградил саням дорогу. Это был Сархошев. Сани остановились.
— Хотел повидать тебя, Минас Авакович,— сказал Сархошев.— Подожди, малость поговорим, голова на куски раскалывается.
— Что такое?
— Я узнал, что ты был там, все видел. И на меня это ужасно подействовало. Такую девушку не сумели уберечь! Э, Минас Авакович, беда случилась, а назад человека не вернешь. Что такое жизнь? Еще утром она говорила, смеялась, а сейчас нашей красавицы нет. Мне сказали, что ты посмотрел на нее, и сердце не выдержало, убежал. Я понимаю тебя, Минас Авакович. Лучше уж со мной стряслось бы такое. Хотел повидать тебя, душа тянулась к тебе сегодня. Чудная девушка была Седа.
Минас, потупив глаза, слушал Сархошева.
— Нехорошие у нас с тобой сложились отношения, Минас Авакович. Нехорошие, честное слово. Да в такое время! Может, я виноват перед тобой? Ты ведь старше, обещаю тебе — прежнего больше не будет.
«Человек раскаялся»,— подумал Минас.
— Ах, Седа, Седа,— повторял Сархошев.
Минас растрогался, посмотрел на Сархошева, сказал:
— Какой чистой родилась, такой и ушла из мира. Видишь, Сархошев, мертвый ничего с собой не берет. Все, чем владеет, оставляет в памяти людей.
Сархошев торжественно кивнул, уселся в сани рядом с Меликяном. Бено Шароян стоял, положив руку на шею коня.
— Не выпить ли нам? — нерешительно произнес Сархошев.— Может, полегчает.
И Меликян почувствовал желание выпить и поесть. Он даже куска хлеба не съел за весь день.
Сархошев велел Бено открыть фляжку.
— У меня у самого есть,— сказал Меликян и достал хлеб, колбасу и водку.
Они молча выпили по стакану. Потом выпили по второму, потом по третьему...
Минас увидел на глазах Сархошева слезы.
— Ты что, Сархошев, плачешь?
— Никто меня не любит, Минас Авакович, никто. «Становится человеком»,— подумал Меликян.
— Иди по честной дороге, а главное — честно воюй, Сархошев, вот мой совет,— торжественно объявил Меликян.
И повторил:
— Иди, воюй.
Снова щелкнул кнут, и снова Серко без колебаний тронулся с места. Быстро ехали сани меж зимних деревьев по полям и холмам. Серко бежал бойко, исправно. Снег летел из-под его копыт.
Минасу снова вспомнились Седа и маленький Миша, и жгучее, горькое пламя вновь обожгло его Душу.
Возле штаба полка ему встретился Мисак Атоян. Меликян остановил лошадь.
— Что нового, Мисак, куда идешь?
— В батальон Малышева. Разведчики привели «языка», говорят, офицер с Железным крестом, хочу посмотреть.
— Поедем вместе,— сказал Меликян,— и мне к Малышеву нужно.
Дорога кружила под холмом, потом, распрямляясь, пошла по открытому полю.
— Это поле под постоянным обстрелом немецкой артиллерии,— предупредил Атоян.— Сверни налево, поедем оврагами.
— Довольно кланяться пулям на советской земле! — рассердился Минас, подгоняя коня.— Стреляют и пусть себе стреляют.
Серко замедлил шаг,— снег на дороге кое-где стоял, и лошадь с усилием тянула сани по размокшей земле.
Перед ними внезапно разорвался снаряд. Осколок попал в полоз саней у ног Атояна. Серко попятился, прижимаясь крупом к передку саней.
Разорвался второй снаряд. Лошадь поднялась на дыбы и заржала.
— А ну, побежали к воронкам,— крикнул Атоян, выскакивая из саней.
Но Минас продолжал сидеть в санях. Третий снаряд разорвался рядом с санями. На мгновение сани и ездока заволокло дымом. Потом Атоян увидел, что передние ноги лошади подкосились, и она рухнула на землю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251
— Дядя Минас, дядя Минас! — окликнул его детский голос.
Минас не мог вспомнить, где он видел этого мальчика.
— Они у нас в доме, по соседству, дядя Минас. Вера Тарасовна ранена, Шура живая, а Седа и Миша убиты.
Меликян молча пошел за мальчиком. Кто-то бросился к нему, обнял его, заплакал...
— Седы и Миши нет, дядя Минас,— проговорила Шура.
Лежавшая на кровати Вера Тарасовна безразличным, мертвенным взглядом смотрела перед собой. Она даже не повернула головы в сторону Меликяна. Находившиеся в комнате женщины шепотом стали рассказывать ему подробности происшедшего.
Минас слушал, склонив голову. Его стариковская сутулость стала еще заметней в эти минуты.
— Где они? — спросил Меликян.
— В той комнате,— тихо ответила пожилая женщина, указывая на дверь.
Минас дрожащей рукой откинул простыню, прикрывавшую тела убитых. Шура зарыдала.
Казалось, Седа и маленький Миша спали.
Минас машинально вынул из кармана бумажный пакетик — это был сахар, который он обещал принести Мише. Он поднес к своим губам руку убитого мальчика, беззвучно шепча по-армянски:
— Что с тобой, сыночек мой светленький? Потом Минас обнял голову Седы. Глаза девушки
были закрыты, тонкая струйка крови еще не засохла на виске. Минас отер кровь ладонью и поцеловал холодный лоб Седы.
— Оборвалась твоя любовь, Седа джан! Осторожно опустив голову Седы, он выпрямился,
большими неверными шагами пошел к двери. По улице дядя Минас шел шатаясь, как пьяный.
XXV
Бойцы хозяйственной части так и не поняли, почему весь день был сердит, бранился, беспричинно придирался к людям.
После полудня, отпустив всем батальонам и ротам полный трехдневный паек, Меликян взял буханку хлеба, колбасы, пол-литра водки и сел в сани.
—- Поехали, Серко.
Лошадь, словно почуяв, что Минас не в духе, не стала упрямиться.
— Интересно, с чего это он так? — глядя вслед Минасу, проговорил один из бойцов.
— Кто его знает,— ответил другой.— Может, плохое письмо получил, кто его знает?
Минас быстро ехал по дороге к штабу полка, все пощелкивая кнутом, но коня не бил.
Навстречу саням шли двое — командир и боец. Командир преградил саням дорогу. Это был Сархошев. Сани остановились.
— Хотел повидать тебя, Минас Авакович,— сказал Сархошев.— Подожди, малость поговорим, голова на куски раскалывается.
— Что такое?
— Я узнал, что ты был там, все видел. И на меня это ужасно подействовало. Такую девушку не сумели уберечь! Э, Минас Авакович, беда случилась, а назад человека не вернешь. Что такое жизнь? Еще утром она говорила, смеялась, а сейчас нашей красавицы нет. Мне сказали, что ты посмотрел на нее, и сердце не выдержало, убежал. Я понимаю тебя, Минас Авакович. Лучше уж со мной стряслось бы такое. Хотел повидать тебя, душа тянулась к тебе сегодня. Чудная девушка была Седа.
Минас, потупив глаза, слушал Сархошева.
— Нехорошие у нас с тобой сложились отношения, Минас Авакович. Нехорошие, честное слово. Да в такое время! Может, я виноват перед тобой? Ты ведь старше, обещаю тебе — прежнего больше не будет.
«Человек раскаялся»,— подумал Минас.
— Ах, Седа, Седа,— повторял Сархошев.
Минас растрогался, посмотрел на Сархошева, сказал:
— Какой чистой родилась, такой и ушла из мира. Видишь, Сархошев, мертвый ничего с собой не берет. Все, чем владеет, оставляет в памяти людей.
Сархошев торжественно кивнул, уселся в сани рядом с Меликяном. Бено Шароян стоял, положив руку на шею коня.
— Не выпить ли нам? — нерешительно произнес Сархошев.— Может, полегчает.
И Меликян почувствовал желание выпить и поесть. Он даже куска хлеба не съел за весь день.
Сархошев велел Бено открыть фляжку.
— У меня у самого есть,— сказал Меликян и достал хлеб, колбасу и водку.
Они молча выпили по стакану. Потом выпили по второму, потом по третьему...
Минас увидел на глазах Сархошева слезы.
— Ты что, Сархошев, плачешь?
— Никто меня не любит, Минас Авакович, никто. «Становится человеком»,— подумал Меликян.
— Иди по честной дороге, а главное — честно воюй, Сархошев, вот мой совет,— торжественно объявил Меликян.
И повторил:
— Иди, воюй.
Снова щелкнул кнут, и снова Серко без колебаний тронулся с места. Быстро ехали сани меж зимних деревьев по полям и холмам. Серко бежал бойко, исправно. Снег летел из-под его копыт.
Минасу снова вспомнились Седа и маленький Миша, и жгучее, горькое пламя вновь обожгло его Душу.
Возле штаба полка ему встретился Мисак Атоян. Меликян остановил лошадь.
— Что нового, Мисак, куда идешь?
— В батальон Малышева. Разведчики привели «языка», говорят, офицер с Железным крестом, хочу посмотреть.
— Поедем вместе,— сказал Меликян,— и мне к Малышеву нужно.
Дорога кружила под холмом, потом, распрямляясь, пошла по открытому полю.
— Это поле под постоянным обстрелом немецкой артиллерии,— предупредил Атоян.— Сверни налево, поедем оврагами.
— Довольно кланяться пулям на советской земле! — рассердился Минас, подгоняя коня.— Стреляют и пусть себе стреляют.
Серко замедлил шаг,— снег на дороге кое-где стоял, и лошадь с усилием тянула сани по размокшей земле.
Перед ними внезапно разорвался снаряд. Осколок попал в полоз саней у ног Атояна. Серко попятился, прижимаясь крупом к передку саней.
Разорвался второй снаряд. Лошадь поднялась на дыбы и заржала.
— А ну, побежали к воронкам,— крикнул Атоян, выскакивая из саней.
Но Минас продолжал сидеть в санях. Третий снаряд разорвался рядом с санями. На мгновение сани и ездока заволокло дымом. Потом Атоян увидел, что передние ноги лошади подкосились, и она рухнула на землю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251