ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Офицеры сели в сани, привалившись друг к другу.
Тиграну казалось, что он уж много раз ездил вместе с Козаковым в полк, что уже много раз мчались они вот так морозной ночью по освещенной луной зимней степи, прикрывая лица воротниками полушубков.
До рассвета Тигран пробыл в батальонах полка Козакова, беседовал с офицерами и бойцами. Во многих ротах он встречал ветеранов, которые помнили его еще с осени 1941 года. Старых бойцов легко было отличить от новичков. Бывалый солдат оставался спокоен, казался даже безразличным в ожидании надвигающихся боевых событий. Для бывалого бойца война была работой, обстрелянный солдат привык к работе войны. А новички лихорадочно воодушевлялись либо томились, охваченные тревогой,— это видно было по их беспокойным движениям, по глазам.
К рассвету советские войска заняли исходные рубежи.
Обойдя батальоны, Тигран вернулся в блиндаж Козакова. Козаков, уже одетый, только что побрившийся, собирался идти на свой КП.
— Вы ложитесь на часок, отдохните,— сказал он Тиграну,— я пришлю за вами вестового, он разбудит вас.
В блиндаже было жарко. Озябшему Тиграну показалось, что он попал в рай, он с наслаждением улегся на койку. Козаков вышел, приказав ординарцу следить за печкой.
Тигран закрыл глаза, попытался заснуть. Во сне появилась Люсик, потом бойцы, с которыми он недавно разговаривал. А вот он снова сидит в санях, и луна освещает степь. А вот он рядом с Дементьевым, и тот говорит ему: «Все дети хороши...» Тревожная ночь, последняя ночь перед наступлением! Артиллерийские батареи занимают сейчас огневые позиции, гвардейские минометы сняли брезентовые покрывала с «катюш», стрелковые роты вышли из теплых блиндажей, солдаты идут по промерзшим окопам. Какой мороз, какая морозная зима! Прошло девятое января, сейчас уже десятое.
Десятое января 1943 года... Тигран потянулся, открыл глаза.
— Не спится, товарищ батальонный комиссар? — спросил ординарец командира полка.
— Дай, пожалуйста, попить, Фирсов.
Фирсов вышел и вернулся через минуту, поставил на раскаленную докрасна печку котелок, наполненный снегом.
— Жуткий мороз, товарищ батальонный комиссар! Нет немцам спасения!
— Мороз для всех.
— Нам все же мороз не так страшен, зима наша, русская.
Аршакян сделал несколько глотков холодной воды, вода освежила его, сон прошел. Тигран достал из кармана фотографию и при дрожащем, колеблющемся свете взглянул на лицо сына. Сидевший у печки Фирсов украдкой наблюдал за комиссаром.
Тигран надел полушубок и вышел из блиндажа.
«Сейчас начнется великое»,— подумал он, глядя на усыпанное предутренними звездами небо.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
I
Перед рассветом, когда ушла луна, над зимней, скованной холодом степью встал серый туман. Морозный день шел на смену морозной ночи. Генерал Геладзе, закутанный в длинную до пят шубу, стоял на склоне холма перед снежным валом и молча всматривался в предрассветный сумрак. Прямо на снегу стояли телефонные аппараты, провода от них тянулись к полкам и батальонам, к дивизионным тылам. Никто из стоявших рядом с Геладзе командиров не смотрел на часы, словно время в эти минуты измерялось лишь биением сердца. Все ждали начала великого наступления. И оно началось. Загрохотали тысячи могучих орудий,— белое пламя, вырываясь из многих тысяч орудийных стволов, образовывало в предутренней мгле яркую, огненную дугу. Артиллерия действовала на всем западном выступе охватывавшего немцев кольца.
Человек, в чьей власти распоряжаться судьбой многих тысяч солдат, должен всегда волноваться за вверенные ему жизни, всегда испытывать сомнения и колебания. Ведь победа, доставшаяся ценой большой солдатской крови, не может принести душевного удовлетворения и радости подлинно народному полководцу; такая победа должна угнетать его, терзать его совесть.
Но на этот раз Геладзе был спокоен. Он был спокоен, подобно крестьянину, который наблюдает, как уходят с неба тучи, грозившие градом его посевам,— вот-вот над полями встанет солнце.
Генерал приказал вызвать к телефону подполковника Козакова.
— Как ведет себя немец? — спросил он. дыша морозным паром в телефонную трубку.
Но Козаков не расслышал.
— Я спрашиваю, как «он» ведет себя,— повторил громче генерал.— Он, противник, как ведет себя?.. Молчит, никакого движения?.. Ага... Ну вот, знай, в первую очередь будут отмечены те командиры, у которых окажется меньше потерь... Слышал? Береги людей...
Генерал положил трубку. Уже совсем рассвело. Вглядываясь в туманный горизонт, Геладзе вдруг спросил себя самого: а не следовало ли начать артподготовку ночью? Ведь противник очень боится темноты, может быть, надо было поднять пехоту в атаку еще в сумерки?
— Хорошо бьют, очень хорошо бьют,— сказал генерал, обращаясь к стоявшим рядом офицерам штаба. Он поднес бинокль к глазам и долго смотрел в сторону немецких позиций; там рвались тысячи советских снарядов, туда стремился огонь «катюш».
— Вряд ли противник устоит против такой силы. На что же он надеется?
Капитан из оперативного отдела штаба доложил Геладзе, что его вызывает по телефону командарм. Геладзе пошел в блиндаж.
— Ну как? Довольны работой бога войны, князь? — послышался в трубке голос Чистякова.
— Огонь хорош,— ответил Геладзе,— но противник пока не отвечает, молчит.
— Снова напоминаю,— сказал командарм,— берегите пехоту. Возможности нашей артиллерии огромны. Повторяю: беречь, беречь и еще раз беречь пехоту! Понятно, князь?
— Понятно, товарищ командарм.
— Ну, действуйте.
Положив трубку, Геладзе вышел из блиндажа, снова вернулся на свой наблюдательный пункт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251
Тиграну казалось, что он уж много раз ездил вместе с Козаковым в полк, что уже много раз мчались они вот так морозной ночью по освещенной луной зимней степи, прикрывая лица воротниками полушубков.
До рассвета Тигран пробыл в батальонах полка Козакова, беседовал с офицерами и бойцами. Во многих ротах он встречал ветеранов, которые помнили его еще с осени 1941 года. Старых бойцов легко было отличить от новичков. Бывалый солдат оставался спокоен, казался даже безразличным в ожидании надвигающихся боевых событий. Для бывалого бойца война была работой, обстрелянный солдат привык к работе войны. А новички лихорадочно воодушевлялись либо томились, охваченные тревогой,— это видно было по их беспокойным движениям, по глазам.
К рассвету советские войска заняли исходные рубежи.
Обойдя батальоны, Тигран вернулся в блиндаж Козакова. Козаков, уже одетый, только что побрившийся, собирался идти на свой КП.
— Вы ложитесь на часок, отдохните,— сказал он Тиграну,— я пришлю за вами вестового, он разбудит вас.
В блиндаже было жарко. Озябшему Тиграну показалось, что он попал в рай, он с наслаждением улегся на койку. Козаков вышел, приказав ординарцу следить за печкой.
Тигран закрыл глаза, попытался заснуть. Во сне появилась Люсик, потом бойцы, с которыми он недавно разговаривал. А вот он снова сидит в санях, и луна освещает степь. А вот он рядом с Дементьевым, и тот говорит ему: «Все дети хороши...» Тревожная ночь, последняя ночь перед наступлением! Артиллерийские батареи занимают сейчас огневые позиции, гвардейские минометы сняли брезентовые покрывала с «катюш», стрелковые роты вышли из теплых блиндажей, солдаты идут по промерзшим окопам. Какой мороз, какая морозная зима! Прошло девятое января, сейчас уже десятое.
Десятое января 1943 года... Тигран потянулся, открыл глаза.
— Не спится, товарищ батальонный комиссар? — спросил ординарец командира полка.
— Дай, пожалуйста, попить, Фирсов.
Фирсов вышел и вернулся через минуту, поставил на раскаленную докрасна печку котелок, наполненный снегом.
— Жуткий мороз, товарищ батальонный комиссар! Нет немцам спасения!
— Мороз для всех.
— Нам все же мороз не так страшен, зима наша, русская.
Аршакян сделал несколько глотков холодной воды, вода освежила его, сон прошел. Тигран достал из кармана фотографию и при дрожащем, колеблющемся свете взглянул на лицо сына. Сидевший у печки Фирсов украдкой наблюдал за комиссаром.
Тигран надел полушубок и вышел из блиндажа.
«Сейчас начнется великое»,— подумал он, глядя на усыпанное предутренними звездами небо.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
I
Перед рассветом, когда ушла луна, над зимней, скованной холодом степью встал серый туман. Морозный день шел на смену морозной ночи. Генерал Геладзе, закутанный в длинную до пят шубу, стоял на склоне холма перед снежным валом и молча всматривался в предрассветный сумрак. Прямо на снегу стояли телефонные аппараты, провода от них тянулись к полкам и батальонам, к дивизионным тылам. Никто из стоявших рядом с Геладзе командиров не смотрел на часы, словно время в эти минуты измерялось лишь биением сердца. Все ждали начала великого наступления. И оно началось. Загрохотали тысячи могучих орудий,— белое пламя, вырываясь из многих тысяч орудийных стволов, образовывало в предутренней мгле яркую, огненную дугу. Артиллерия действовала на всем западном выступе охватывавшего немцев кольца.
Человек, в чьей власти распоряжаться судьбой многих тысяч солдат, должен всегда волноваться за вверенные ему жизни, всегда испытывать сомнения и колебания. Ведь победа, доставшаяся ценой большой солдатской крови, не может принести душевного удовлетворения и радости подлинно народному полководцу; такая победа должна угнетать его, терзать его совесть.
Но на этот раз Геладзе был спокоен. Он был спокоен, подобно крестьянину, который наблюдает, как уходят с неба тучи, грозившие градом его посевам,— вот-вот над полями встанет солнце.
Генерал приказал вызвать к телефону подполковника Козакова.
— Как ведет себя немец? — спросил он. дыша морозным паром в телефонную трубку.
Но Козаков не расслышал.
— Я спрашиваю, как «он» ведет себя,— повторил громче генерал.— Он, противник, как ведет себя?.. Молчит, никакого движения?.. Ага... Ну вот, знай, в первую очередь будут отмечены те командиры, у которых окажется меньше потерь... Слышал? Береги людей...
Генерал положил трубку. Уже совсем рассвело. Вглядываясь в туманный горизонт, Геладзе вдруг спросил себя самого: а не следовало ли начать артподготовку ночью? Ведь противник очень боится темноты, может быть, надо было поднять пехоту в атаку еще в сумерки?
— Хорошо бьют, очень хорошо бьют,— сказал генерал, обращаясь к стоявшим рядом офицерам штаба. Он поднес бинокль к глазам и долго смотрел в сторону немецких позиций; там рвались тысячи советских снарядов, туда стремился огонь «катюш».
— Вряд ли противник устоит против такой силы. На что же он надеется?
Капитан из оперативного отдела штаба доложил Геладзе, что его вызывает по телефону командарм. Геладзе пошел в блиндаж.
— Ну как? Довольны работой бога войны, князь? — послышался в трубке голос Чистякова.
— Огонь хорош,— ответил Геладзе,— но противник пока не отвечает, молчит.
— Снова напоминаю,— сказал командарм,— берегите пехоту. Возможности нашей артиллерии огромны. Повторяю: беречь, беречь и еще раз беречь пехоту! Понятно, князь?
— Понятно, товарищ командарм.
— Ну, действуйте.
Положив трубку, Геладзе вышел из блиндажа, снова вернулся на свой наблюдательный пункт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251