— Питомник? — сонным голосом спросил Каро.
— Питомник, Питомник,— сказал Савин.— Смотри, мы с тобой здесь на рассвете воевали. Сейчас у немца только один аэродром остался — Гумрак.
Но Каро не слышал того, что говорил ему Савин.
Вот вдали показались сани. Аник еще издали узнала полковых санитаров и стала звать их. Сани подъехали, остановились.
— Сейчас, уже скоро,— сказала Аник Каро,— потерпи еще немного.
Они уложили Каро на разостланное в санях сено, покрыли его овчиной.
— Отвезите меня к Люсик, пусть она посмотрит мою рану,— впадая в забытье, бормотал Каро.
— Конечно, к Люсик Аршакян, конечно, к ней,— говорила Аник.
Савин наклонился над товарищем.
— Ну, Каро-дружба, выздоравливай! — сказал он и поцеловал Каро.
— Скоро я вернусь, скажи ребятам,— прошептал Каро,— слышишь, вернусь!
В глазах Савина показались слезы.
— Конечно, вернешься,— сказал он.— Вместе войдем в Сталинград. Смотри только, скорей выздоравливай, не опоздай.
Лошади пофыркивали, сани мягко скользили по снегу. Каро то впадал в забытье, то снова приходил в себя. Он видел над собой зимнее небо, клубы дыма.
Аник, склонившись над ним, повторяла без конца, как заклинание:
— Каро... Каро...
Она гладила его по лицу, глядела ему в глаза. Как хорошо, что она не послушалась Каро, не вернулась в штаб батальона. Она не была бы сейчас рядом с ним, не знала бы даже, что он ранен. Он потерял так много крови...
Аник посмотрела в сторону Питомника. Издали казалось, что в снежной степи стоит город,— огромные транспортные самолеты в зимнем тумане походили на дома.
— Аник...— прошептал Каро,— дай мне глоток водки.
Санитар остановил сани. Аник приложила флягу к губам Каро.
Он сделал несколько глотков. Аник показалось, что синие губы Каро порозовели, глаза стали яснее. Он обнял Аник за шею, наклонил ее голову к своему лицу и прошептал:
— Ты меня не слушаешься, да? Ты не послушала меня?
— Буду слушаться, всегда буду слушаться.
— Ты ведь не знаешь, как я люблю тебя! Не знаешь ты, не знаешь...
— Знаю!
— Нет, нет. Если с тобой что-нибудь случится, я сойду с ума, понимаешь? А ты меня не слушаешься.
Каро начал плакать, всхлипывал, как ребенок.
— Успокойся, Каро, успокойся, родной. Ну почему ты плачешь?
Сквозь всхлипывания он произнес:
— Из-за матери, из-за тебя.
Аник вытирала его мокрые от слез глаза.
— Дорогой, дорогой мой монгол! Ты будешь жить, слышишь!
Санитар оглянулся на Аник и Каро, грустно покачал головой, сказал:
— Когда же закончится эта проклятая война, ох, когда же она закончится!
VIII
Белые палатки медсанбата были раскинуты в лощине, называемой Дубовая Балка. Место было хорошее, защищенное и от огня немецкой дальнобойной артиллерии, и от зимнего ледяного ветра.
Стоял ясный холодный день. Ртуть в термометре упала до 25 градусов ниже нуля, лучи солнца, казалось, обжигали режущим, как бритва, холодом. Мороз звенел на степных просторах, раскинутых между двумя великими реками.
Несмотря на жестокий мороз, врачи и санитары то и дело выходили из палаток, прислушивались к доносящимся издали раскатам боя.
Мимо Дубовой Балки беспрерывно шли пленные.
— По-моему, армии Паулюса осталось дня два жизни, не больше,— сказал Кацнельсон, обращаясь к стоявшим рядом с ним Марии, Люсик и Аник.— Два, не больше, а после... А после Гитлер больше никогда не сможет оправиться. Вы представляете, какой начинается великий перелом в ходе войны?
Яков Наумович остановился и, прищурившись, посмотрел на солнце.
— Над нами ясное небо... Над нами сияет солнце. Потом он оглядел лежавшие в степи мертвые тела
немцев, разбитые патронные ящики, искореженные немецкие орудия и минометы.
— Взгляните на этого мертвого немецкого солдата,— сказал Яков Наумович, показывая на лежавший поодаль труп.
— Он считал, что здесь добудет себе богатство и счастье. И вот что он получил! — негромко проговорил Кацнельсон.— Нет, поверьте мне, никогда зло не остается безнаказанным. Этот человек сам виноват в своей смерти.
Яков Наумович говорил горячо, чувствовалось, что он волнуется.
— Верно говорил в старину народ: «Поднявший меч от меча и погибнет»,— произнес Кацнельсон.— Да, да, погибнет, если взял меч не для того, чтобы защитить справедливость, а чтобы утвердить господство зла, вот как современные немцы. А ведь немецкий народ способен на великие, благородные дела. Вот и этот солдат. И он мог бы оставить по себе добрую память будущим поколениям. А сейчас он мертвыми глазами смотрит на солнце и не видит его света.
Кацнельсон зашагал вдоль лощины. Люсик, Вовк и Аник молча шли за ним. Через несколько минут врач подошел к брошенному немецкому окопу, замедлил шаги.
Люсик все время отворачивалась, чтобы не видеть трупов.
«Не выдерживает,— подумала Вовк.— Не была на фронте в сорок первом, не видела наших мертвых ребят».
— Смотрите,— сказал Кацнельсон.
Мертвый немецкий солдат лежал, высунувшись из узкой амбразуры; видимо, его настигла смерть в тот момент, когда он вел наблюдение.
— А сейчас покажу вам другого,— сказал Кацнельсон и стал подниматься на высокий бугор. Женщины сделали несколько шагов и внезапно остановились. Спиной к ним, на кочке, сидел немецкий офицер в нарядной шинели.
— Посмотрите на его лицо,— сказал врач. Опустив взгляд в землю, скрестив руки на груди,
мертвый офицер, казалось, был охвачен глубокой думой.
— Был ранен, сел передохнуть, набраться сил и замерз,— объяснил Кацнельсон.
— Очень поздно стали вы думать, господин офицер,— сказал Кацнельсон, обращаясь к мертвому.— Ваше несчастье началось тогда, когда вы перестали думать и решили, что вместо вас думает фюрер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251