ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Он словно хочет сказать: «Всех вас я презираю, все вы трусы, и именно потому, что вы трусы, вы хотите меня наказать».
— Он храбрый парень,— сказал Кобуров.
— Ты тоже так думаешь, Атоян?
— Бесстрашный,— ответил Атоян и торопливо добавил,— но неумный, как вы сказали, товарищ полковник.
— Да, да, да,— задумчиво сказал Дементьев, положив свои большие ладони на карту,— а немец, видно, собрался сегодня спокойно ночь провести. Почему? Прикажите, пусть Садыхов пожелает фрицам спокойной ночи.
Атоян позвонил Садыхову. Через несколько минут блиндаж задрожал от взрывов.
Дементьев долго молчал, прислушивался к орудийным раскатам.
— Не идет у меня из головы лицо этого Ухабова,—
проговорил он,— и зло берет, и жаль его. Пошли
к Малышеву, Атоян, хочу повидать старых друзей,
пошли.
XI
Зимний ветер обжигал лицо, кругом стоял густой мрак. Могло показаться, что прибрежные лощины пустынны и нет в них человеческого дыхания,— лишь ветер подвывает да стучит замерзший камыш. С немецкой стороны поднялась ракета, на миг осветила холмы, заснеженные кусты.
Ракета погасла, и мрак еще более сгустился, ночь стала еще таинственней, настороженней.
Но для полковника Дементьева и майора Атояна это была обычная будничная ночь. Они молча шагали за связным. Дементьев думал об Ухабове. Он понимал порыв лейтенанта и жалел его. Трибунал может отправить парня в штрафной батальон. Жалко, если этот буйный лейтенант погибнет, так и не дождется времени великого наступления.
Трассирующие пули проносились над их головами. Связной подвел Дементьева и Атояна к окопам на склоне холма.
Вот и блиндаж майора Малышева.
— Стой, кто идет? — крикнул часовой.
Связной показал ему пропуск. Приоткрылась дверь блиндажа, мелькнул тусклый свет.
Полковник, пригибаясь, забрался в блиндаж, с деланным недовольством пробормотал:
— Черти, берлогу устроили, ползти приходится.
Малышев говорил в это время по телефону, Ираклий Микаберидзе прислушивался к словам Малышева, Ивчук подкладывал в печку поленья, Бурденко писал за столом при свете коптилки, сделанной из гильзы снаряда, санитарный инструктор Аник Зулалян пришивала пуговицы к чьей-то шинели. Знакомые, родные лица! Все сразу встали, поправляя одежду, взволнованные и обрадованные внезапным ночным посещением.
Дементьев поздоровался со всеми находившимися в блиндаже.
— Вы тоже здесь, Зулалян? А я вспоминал сегодня
о вас. И знаете, почему? Сегодня к нам в медсанбат
прибыла жена Аршакяна.
Аник радостно вскрикнула.
Разговор был заглушён орудийными раскатами, с потолка посыпалась земля. Противник редко открывал артиллерийский огонь в ночное время. Несколько минут все прислушивались.
— Бьет по участку второго батальона,— сказал
Малышев.
Через несколько минут началась ответная стрельба.
— Это наши стопятимиллиметровки,— сказал Малышев,— сейчас заткнут немецкие глотки.
И в самом деле стрельба постепенно утихла.
— Товарищ полковник, какую хорошую новость
вы мне принесли! — проговорила Аник Зулалян.
— Сегодня прибыла,— сказал Дементьев.— Бедная
женщина: с мучениями добралась до места, попала
в самое пекло, и вот, оказывается, мужа нет, ранен;
брат пропал без вести. Может быть, пойдете к ней,
Зулалян, подбодрите ее?
В это время позвонил Кобуров, сообщил Дементьеву, что тяжело ранен подполковник Самвелян: он обходил окопы во время вражеского артобстрела.
Дементьев встал, нахмурился.
— Малышев, созови к себе командиров рот, расскажи им о проступке лейтенанта Ухабова; я хотел сам
побеседовать с ними, да вот, видишь, мне надо идти.
Объясни им, что ухабовщина ни к каким добрым
последствиям нас не приведет. Заводы Урала присылают нам патроны и снаряды, чтобы мы берегли своих
людей, не гнали их бессмысленно на убой... Объясни
им, что значит ухабовщина!
Полковник смотрел то на Малышева, то на Бурденко и Микаберидзе. Он снова взглянул на Аник Зулалян. Дементьеву казалось, что долгие, очень долгие годы жил он с этими людьми и никогда уж не разлучится с ними. Этой девушке в прошлом году во время кочубеевских боев он сердито крикнул: «Что вы дрожите, как цыпленок?» Та же девушка — и совсем уже не та. Вот и Малышев... Зеленым юнцом явился он к командиру полка. А сейчас дай ему полк — и можно быть спокойным за судьбу людей, за боевое дело.
И снова мысль об Ухабове затомила сердце Дементьева.
А ранение Баграта Самвеляна!
— Осиротели ваши соседи. Хороший человек
Самвелян. Хоть бы спасли его,— проговорил он.
Стоя уже в дверях блиндажа, полковник сказал командиру батальона:
— Малышев, отправь на часок Зулалян в медсанбат. Пусть кто-нибудь из бойцов комендантского взвода
сопровождает ее.
И Дементьев вышел из блиндажа.
— Бачыли, как посумнил полковник, колы услыхал
о Самвеляне? — проговорил Микола Бурденко.—
Умеет грустить, умеет любить.
XII
— Анна, давайте подождем до рассвета, зачем спешить? — сказал Малышев.— Сейчас жуткая тьма, метель. Медсанбат не убежит.
— Нехай идет, товарищ майор,— просительно произнес Бурденко,— до рассвета трудно утерпеть, я ее понимаю.
Люди в блиндаже переглянулись. Они больше года сражались вместе, вместе засыпали, прижавшись друг к другу, в лесу, в поле, в окопе, были вместе во время отступлений и наступлений, стали одной семьей. В тихие минуты они забывали о различии воинских званий. Малышев знал, что любой приказ его будет выполнен. И не боясь за дисциплину, он иногда спрашивал совета у красноармейцев. Это была не семейственность, это было нечто более высокое, чем обычная семья,— сплоченное, боевое братство участников Великой Отечественной войны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251
— Он храбрый парень,— сказал Кобуров.
— Ты тоже так думаешь, Атоян?
— Бесстрашный,— ответил Атоян и торопливо добавил,— но неумный, как вы сказали, товарищ полковник.
— Да, да, да,— задумчиво сказал Дементьев, положив свои большие ладони на карту,— а немец, видно, собрался сегодня спокойно ночь провести. Почему? Прикажите, пусть Садыхов пожелает фрицам спокойной ночи.
Атоян позвонил Садыхову. Через несколько минут блиндаж задрожал от взрывов.
Дементьев долго молчал, прислушивался к орудийным раскатам.
— Не идет у меня из головы лицо этого Ухабова,—
проговорил он,— и зло берет, и жаль его. Пошли
к Малышеву, Атоян, хочу повидать старых друзей,
пошли.
XI
Зимний ветер обжигал лицо, кругом стоял густой мрак. Могло показаться, что прибрежные лощины пустынны и нет в них человеческого дыхания,— лишь ветер подвывает да стучит замерзший камыш. С немецкой стороны поднялась ракета, на миг осветила холмы, заснеженные кусты.
Ракета погасла, и мрак еще более сгустился, ночь стала еще таинственней, настороженней.
Но для полковника Дементьева и майора Атояна это была обычная будничная ночь. Они молча шагали за связным. Дементьев думал об Ухабове. Он понимал порыв лейтенанта и жалел его. Трибунал может отправить парня в штрафной батальон. Жалко, если этот буйный лейтенант погибнет, так и не дождется времени великого наступления.
Трассирующие пули проносились над их головами. Связной подвел Дементьева и Атояна к окопам на склоне холма.
Вот и блиндаж майора Малышева.
— Стой, кто идет? — крикнул часовой.
Связной показал ему пропуск. Приоткрылась дверь блиндажа, мелькнул тусклый свет.
Полковник, пригибаясь, забрался в блиндаж, с деланным недовольством пробормотал:
— Черти, берлогу устроили, ползти приходится.
Малышев говорил в это время по телефону, Ираклий Микаберидзе прислушивался к словам Малышева, Ивчук подкладывал в печку поленья, Бурденко писал за столом при свете коптилки, сделанной из гильзы снаряда, санитарный инструктор Аник Зулалян пришивала пуговицы к чьей-то шинели. Знакомые, родные лица! Все сразу встали, поправляя одежду, взволнованные и обрадованные внезапным ночным посещением.
Дементьев поздоровался со всеми находившимися в блиндаже.
— Вы тоже здесь, Зулалян? А я вспоминал сегодня
о вас. И знаете, почему? Сегодня к нам в медсанбат
прибыла жена Аршакяна.
Аник радостно вскрикнула.
Разговор был заглушён орудийными раскатами, с потолка посыпалась земля. Противник редко открывал артиллерийский огонь в ночное время. Несколько минут все прислушивались.
— Бьет по участку второго батальона,— сказал
Малышев.
Через несколько минут началась ответная стрельба.
— Это наши стопятимиллиметровки,— сказал Малышев,— сейчас заткнут немецкие глотки.
И в самом деле стрельба постепенно утихла.
— Товарищ полковник, какую хорошую новость
вы мне принесли! — проговорила Аник Зулалян.
— Сегодня прибыла,— сказал Дементьев.— Бедная
женщина: с мучениями добралась до места, попала
в самое пекло, и вот, оказывается, мужа нет, ранен;
брат пропал без вести. Может быть, пойдете к ней,
Зулалян, подбодрите ее?
В это время позвонил Кобуров, сообщил Дементьеву, что тяжело ранен подполковник Самвелян: он обходил окопы во время вражеского артобстрела.
Дементьев встал, нахмурился.
— Малышев, созови к себе командиров рот, расскажи им о проступке лейтенанта Ухабова; я хотел сам
побеседовать с ними, да вот, видишь, мне надо идти.
Объясни им, что ухабовщина ни к каким добрым
последствиям нас не приведет. Заводы Урала присылают нам патроны и снаряды, чтобы мы берегли своих
людей, не гнали их бессмысленно на убой... Объясни
им, что значит ухабовщина!
Полковник смотрел то на Малышева, то на Бурденко и Микаберидзе. Он снова взглянул на Аник Зулалян. Дементьеву казалось, что долгие, очень долгие годы жил он с этими людьми и никогда уж не разлучится с ними. Этой девушке в прошлом году во время кочубеевских боев он сердито крикнул: «Что вы дрожите, как цыпленок?» Та же девушка — и совсем уже не та. Вот и Малышев... Зеленым юнцом явился он к командиру полка. А сейчас дай ему полк — и можно быть спокойным за судьбу людей, за боевое дело.
И снова мысль об Ухабове затомила сердце Дементьева.
А ранение Баграта Самвеляна!
— Осиротели ваши соседи. Хороший человек
Самвелян. Хоть бы спасли его,— проговорил он.
Стоя уже в дверях блиндажа, полковник сказал командиру батальона:
— Малышев, отправь на часок Зулалян в медсанбат. Пусть кто-нибудь из бойцов комендантского взвода
сопровождает ее.
И Дементьев вышел из блиндажа.
— Бачыли, как посумнил полковник, колы услыхал
о Самвеляне? — проговорил Микола Бурденко.—
Умеет грустить, умеет любить.
XII
— Анна, давайте подождем до рассвета, зачем спешить? — сказал Малышев.— Сейчас жуткая тьма, метель. Медсанбат не убежит.
— Нехай идет, товарищ майор,— просительно произнес Бурденко,— до рассвета трудно утерпеть, я ее понимаю.
Люди в блиндаже переглянулись. Они больше года сражались вместе, вместе засыпали, прижавшись друг к другу, в лесу, в поле, в окопе, были вместе во время отступлений и наступлений, стали одной семьей. В тихие минуты они забывали о различии воинских званий. Малышев знал, что любой приказ его будет выполнен. И не боясь за дисциплину, он иногда спрашивал совета у красноармейцев. Это была не семейственность, это было нечто более высокое, чем обычная семья,— сплоченное, боевое братство участников Великой Отечественной войны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251