Надгробие старого Баярда тоже было скромным, ибо он появился на свет сли
шком поздно для одной войны и слишком рано для другой, и мисс Дженни подум
ала о том, какую злую шутку сыграло с Баярдом Провидение, сначала лишив ег
о возможности стать головорезом, а потом отказав ему даже в привилегии б
ыть похороненным людьми, которые могли бы сочинить и ему какой-нибудь па
негирик. Разросшиеся можжевельники почти совсем закрыли могилы его сын
а Джона и невестки. Солнечный свет проникал к ним только редкими бликами,
испещряя выветрившийся камень затейливым пунктирным узором, и надписи
можно было разобрать лишь с большим трудом. Но мисс Дженни и так знала, что
там написано, Ц ей было слишком хорошо знакомо всепоглощающее честолю
бие, пагубное влияние и пример того, кто поработил их всех и придал этому м
есту, отведенному, казалось бы, для успокоения усталых людей, претенциоз
ную торжественность, имевшую столько же общего с понятием смерти, скольк
о переплеты книг со шрифтом, которым они напечатаны, и рядом с ними надгро
бия их жен, которых они вовлекли в свою дерзновенную орбиту, несмотря на и
мпозантные генеалогические ссылки, выглядели такими же скромными и нез
аметными, как песнь дроздов, живущих под гнездом орла.
Он стоял на каменном пьедестале, в сюртуке, с непокрытой головой, чуть-чут
ь выдвинув вперед одну ногу и легонько опершись рукою о каменный пилон. Н
емного приподняв голову с тем выражением надменной гордости, которое с р
оковою точностью передавалось из поколения в поколение, он повернулся с
пиной ко всему миру, и его высеченные из камня глаза смотрели на равнину, г
де проходила построенная им железная дорога, на голубые неизменные холм
ы вдали и еще дальше, на бастионы самой бесконечности. Пьедестал и статуя
были покрыты пятнами и щербинками от солнца и дождя, усыпаны иглами можж
евельников, и хотя четкие буквы заросли плесенью, их все еще можно было ра
зобрать:

ПОЛКОВНИК ДЖОН САРТОРИС
К.А.Ш.
К.А.Ш. Ц Конфедерация Американских Штатов.

1823-1876
Солдат, государственный деятель, гражданин мира

Всю жизнь свою отдав людскому просвещенью,
Он жертвой пал неблагодарности людской.
Остановись, сын скорби, вспомни смерть.

Эта надпись вызвала смятение среди родственников убийцы, которые заяви
ли формальный протест. Однако, уступая общественному мнению, старый Баяр
д все же отомстил: он приказал стесать строку: «Он жертвой пал неблагодар
ности людской» и ниже добавить: «Пал от руки Редлоу 4 сентября 1876 года».
Мисс Дженни немного постояла, погрузившись в раздумье Ц стройная пряма
я фигура в черном шелковом платье и неизменной черной шляпке. Ветер долг
ими вздохами шелестел в можжевельниках, и ровные, как удары пульса, в солн
ечном воздухе без конца раздавались заунывные стенанья голубей. Айсом п
ришел за последней охапкою мертвых цветов; и, окидывая взором мраморные
дали, на которые уже легли полуденные тени, она заметила стайку ребятише
к Ц чувствуя себя несколько стесненно в ярких воскресных нарядах, они т
ихонько резвились среди невозмутимых мертвецов. Да, это был наконец посл
едний Ц теперь уж все они собрались на торжественный конклав среди угас
ших отзвуков их необузданных страстей, средь праха, спокойно гнившего по
д сенью языческих символов их тщеславия и высеченных в долготерпеливом
камне жестов, и, вспомнив, как Нарцисса однажды говорила о мире без мужчин
, она подумала, что не там ли расположены тихие аллеи и мирная обитель тиши
ны, но ответить на этот вопрос не смогла.
Айсом вернулся, и, когда они двинулись к выходу, мисс Дженни услышала, что
ее зовет доктор Пибоди. Он, как всегда, был в неизменных брюках из черного
сукна, в лоснящемся альпаговом пальто и в бесформенной панаме. Его сопро
вождал сын.
Ц Здравствуй, мальчик, Ц сказала мисс Дженни, протягивая руку молодому
Люшу.
У него были резкие, грубые черты, прямые черные волосы ежиком, спокойные к
арие глаза и большой рот, однако некрасивое, скуластое, доброе, насмешлив
ое лицо сразу внушало доверие. Он был очень худ, небрежно одет, руки у него
были огромные и костлявые, но этими руками он с ловкостью охотника, снима
ющего шкуру с белки, и с проворством фокусника делал тончайшие хирургиче
ские операции. Жил он в Нью-Йорке, где работал в клинике знаменитого хирур
га, и раз, а то и два раза в год ехал тридцать шесть часов поездом, чтобы пров
ести двадцать часов с отцом (все это время они днем гуляли по городу или ра
зъезжали по окрестностям на старой покосившейся пролетке, а ночью сидел
и на веранде или у камина и беседовали), потом снова садился в поезд и чере
з девяносто два часа после отъезда из Нью-Йорка был уже снова у себя в кли
нике. Ему было тридцать лет, он был единственным сыном женщины, за которой
доктор Пибоди четырнадцать лет ухаживал, прежде чем смог на ней жениться
. Было это в те дни, когда он прописывал лекарства и ампутировал конечност
и жителям всего округа, объезжая его на пролетке; часто после года разлук
и он отправлялся за сорок миль к ней на свидание, но по дороге его перехват
ывали с просьбой принять роды или вправить вывихнутый сустав, и ей прихо
дилось еще год довольствоваться наспех нацарапанной запиской.
Ц Значит, ты снова приехал домой? Ц спросила мисс Дженни.
Ц Да, мэм, и нашел вас такой же бодрой и прекрасной, как всегда.
Ц У Дженни такой скверный характер, что однажды она просто высохнет и ул
етучится, Ц сказал доктор Пибоди.
Ц Вы же знаете, что я не позволяю вам меня лечить, когда плохо себя чувств
ую, Ц отпарировала мисс Дженнн и, обращаясь к молодому Люшу, добавила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121